Законы границы

Несмотря на возраст, вид у инспектора был крепкий, но почему-то своим лицом он показался мне похожим на грустную черепаху. Его взгляд был устремлен вперед — на статую генерала Альвареса де Кастро, или на клены, окружавшие центр площади, или на большие белые зонты, защищавшие от солнца террасы баров, или на аркады и кремовые фасады зданий, с рядами балкончиков из кованого железа. По щеке катилась капелька пота. «Что ж, — с видом человека, смирившегося с неизбежностью, промолвил Куэнка, когда наконец отдышался. — Думаю, рано или поздно это должно было случиться?» Положив пиджак себе на колени, он спросил: «Так что вы хотите узнать?» «Только одну вещь, — ответил я. — Кто тогда был доносчиком?» Инспектор Куэнка повернулся ко мне, вытирая ладонью каплю пота на щеке. «Вы ведь понимаете, что я имею в виду? — добавил я и, прежде чем он успел ответить, продолжил: — Вы ждали нас тогда снаружи со своими людьми. Знали, что мы совершим налет на банк. Значит, кто-то сообщил вам об этом. Кто?» Инспектор Куэнка, казалось, был раздосадован. «Зачем вы хотите это выяснить?» — спросил он. «Мне нужно это знать», — сказал я. «Зачем?» Инспектор Куэнка поморгал. «Я не скажу вам, — заявил он, покачав головой. — Это профессиональная тайна». «Да будет вам, инспектор, — усмехнулся я. — С тех пор минуло уже тридцать лет». «Это правда, — кивнул Куэнка. — И именно поэтому вам бы следовало забыть ту историю. У меня же навсегда остаются определенные обязательства, особенно перед людьми, которые мне доверились. Разве вы стали бы разглашать тайну своего клиента, даже если бы прошло тридцать лет, с тех пор как он вам ее доверил?» «Зачем эти уловки, инспектор? — возразил я. — Вы же понимаете, что тот случай не был обычным». «Вот именно, адвокат, уловки тут ни к чему, — ответил инспектор. — Вы тоже должны понимать, что обычных случаев вообще не бывает».

Мы замолчали. Я подождал несколько секунд и произнес: «Хорошо. Я не стану просить вас сообщить, кто это был. Только скажите «да» или «нет» Тере была доносчицей?» «Тере? — переспросил инспектор. — Какая Тере? Девушка Сарко?» С моего языка чуть не слетело, что она была не девушкой Сарко, а его сестрой, но я лишь кивнул. Инспектор Куэнка улыбнулся и разразился смехом. Впервые я видел его смеющимся: это был какой-то странный смех — веселый, молодой, исходивший от умудренного годами и лишенного иллюзий человека. «В чем дело?» — спросил я. «Ни в чем», — ответил инспектор. Теперь на его губах играла лишь едва заметная улыбка, и по его лицу уже не тек пот, хотя было жарко. Крупные, со вздувшимися венами руки по-прежнему лежали на коленях поверх сложенного пиджака. «Просто я не могу поверить, что вы говорите всерьез, — произнес он и спросил: — А ведь та девушка вам нравилась, верно?» Я покраснел: «Какое это имеет значение?» «Никакого, — пожал плечами Куэнка и добавил, имея в виду вас: — Я узнал об этом от журналиста, который собирается писать книгу о Сарко. Он сказал, что вы присоединились к банде Сарко из-за той девушки. Правда?» Я подтвердил, что это правда. Потом он поинтересовался: «А с чего вы взяли, что она была моим стукачом?» «Я не говорил, что она была вашим стукачом. Лишь спросил, она ли в тот раз донесла на нас». «Разве вы забыли, как обстояли дела в банде Сарко? Думаете, кто-то из вас осмелился бы донести? Вы бы сами решились на подобное? Помните, какой страх внушал вам Сарко?» «Я не боялся его, — заявил я. — Уважал, но не боялся». «Если кажется, будто вы не боялись его, то вы просто не осознавали этого — в отличие от прочих своих товарищей. А Сарко тогда был безбашенный. И, насколько мне известно, всегда являлся таким. Как кто-то из вас мог осмелиться совершить донос? А тем более та девушка из бараков? Вы ведь знаете лучше меня: она была предана Сарко как собака, и даже если бы ей стали вырывать ногти, то не выдала бы его».

Я подумал, что инспектор Куэнка прав. Понимал, что Тере не могла быть тем самым доносчиком, и следовало поговорить с инспектором и убедиться в этом. «У меня еще один вопрос», — сказал я. Инспектор Куэнка продолжал смотреть прямо перед собой, щурясь от солнца. Пиджак, лежавший на коленях, скрывал его живот. «Почему вы не задержали меня тогда, почему оставили на свободе?» Инспектор Куэнка догадался, что я имел в виду тот вечер, когда он приехал за мной в Колеру, и через пару секунд пробормотал: «Хороший вопрос». «И каков же ответ?» Куэнка помолчал немного и сказал, что не знает, каков ответ. Никогда больше в своей жизни он не отпускал виновного, и тогда даже пожалел о своем поступке, а потом пришел к выводу, что совершил его под влиянием ошибочных причин. «Как и лучшее, что я сделал в своей жизни», — добавил он.