Законы стаи

Плошка была размером как обычная чашка, грамм на триста, и меда в ней было чуть выше половины, но Мари не удержалась, и, не дав продавщице завязать горлышко, сунула палец, с трудом ковырнув вязкую плотную массу, закинула комочек в рот.

Прижмурив глаза от удовольствия, она на секунду замерла, с горечью подумав: «Безумно вкусно! Но до чего же я докатилась… Эти гроши, которые мы зарабатываем — их же ни на что не хватает». Настроение ее начало портиться, и она, подхватив корзину, потащилась за Нергой дальше — на очереди были какие-то овощи.

Пробираясь в шумной толпе, резко пахнущей потом, рыбой, морем, пряностями и навозом, старательно избегая столкновений с такими же плетеными тележками как у него, Оскар краем глаза зацепил забавную сценку — тощая девчонка, прежде чем убрать покупку в корзину, зацепила комочек меда и сейчас обсасывала собственный палец с блаженным выражением на лице, прижмурив глаза от удовольствия. Пожилая прихрамывающая толстуха рядом с ней углом передника стерла крупные капли пота с багрового, замученного лица и ворчливым, но добродушным голосом сказала девчонке:

— Ну, будет уже, будет… Пошли, еще столько дел.

Оскар на секунду отвернулся, и их разъединила толпа. Между тем, они с Оллой уже подошли к тому самому торговцу, где мама собиралась сделать «крупную» закупку. Олла бдительно наблюдала, как торговец считает мерки, высыпая крупу в мешок. На взгляд Оскара, мерка содержала грамм пятьсот-шестьсот не больше.

Заметив, а точнее, унюхав на соседнем прилавке что-то копченое, Оскар оставил мать следить за крупой, а сам двинулся туда, на этот дивный запах. Над головой продавца с толстенной палки свисали солидные ломти копченого сала и мяса — это именно от них шло такое благоухание. На самом столе были выложены крупные тушки копченых кур и коричнево-золотистые птички размером поменьше.

Оскар невольно сглотнул, и в памяти мелькнула зажмурившаяся девчонка, наслаждающаяся медом. Олла кормила сына сытно, но ни мяса, ни птицы за все это время на столе не было. Пустые супы, которые она сдабривала зажаркой на постном масле, разваристые каши с овощами. Даже рыбу они ели только дважды.

Оскар ткнул пальцем в массивную, килограмма на два с половиной, коричнево-янтарную тушку и спросил:

— Сколько?

— Семь медяков.

Он задумался. Медяков не было, а сколько именно их содержится в серебрушке, он даже не представлял. Мяса хотелось так, что он судорожно сжал челюсти и достал мешочек. Мелькнула мысль: «Хоть бы до дома дотерпеть, а то слюной захлебнусь», и опять в памяти возник образ зажмурившейся девчонки.

С серебрушки он получил сдачу — двадцать одну медяшку. Пожалуй, это было совсем неплохо. Уже гораздо более уверенно он ткнул пальцем в приглянувшийся, глянцево-блестящий кусок копченого сала с солидной мясной полоской.

За спиной ахнула Олла и, схватив его за рукав рубахи, оттащила в сторону, торопливо заговорив:

— Сынок, ты что, ты что! У меня же денег не хватит! Я же столько с собой и не брала!

— Мам, ты пока на работе была — мне Сайм принес за прошлую неделю деньги. Ты не переживай, нам на все хватит, еще и останется!

Кажется, эти слова потрясли Оллу, она растерялась и даже не нашла, что сказать, просто неуверенно пожав плечами. Оскар уже давно понял, что свой заработок «сынок» предпочитал проматывать с друзьями, предоставив матери «честь» кормить его. Потому только ободряюще кивнул «матери» и вернулся к торговцу копченостями.

И сало, и курица были завернуты в кусок нашедшейся у Оллы холстины и торжественно водружены поверх уже лежащего в тележке мешка с крупой.

Глядя на довольное, но чуть растерянное лицо Оллы, Оскар улыбнулся, резко развернул тележку и под ее причитания: — Куда ты, сынок, куда?! — шустро двинулся к следующим прилавкам.

Вакханалия покупок была не такой и долгой, но теперь в тележку добавились и солидных размеров глечик меда, и три румяных каравая душистого белого хлеба, и узелок с крупнозернистым желтоватым творогом, придавленный сверху куском сливочного масла.

Уже двинулись к выходу с рынка и довольная, но, пожалуй, слегка встревоженная Олла, мягко выговаривала сыну за слишком дорогие деликатесы, когда где-то совсем рядом раздался дикий крик:

— Мама! Мама, мама… Мама… ну, вставай же!

Слушающий воркотню Оллы Оскар только через несколько секунд сообразил, что крик был на русском…

Он замер, даже не сразу поняв, что нужно делать, потом резко развернулся, схватил Оллу за руку и, вручив ей ручку тележки, прямо-таки скомандовал:

— Стой здесь! Я сейчас вернусь! — и, не слишком деликатно расталкивая людей, кинулся в соседний торговый ряд.

С трудом пробившись сквозь тесную толпу, он увидел ту самую девчонку, стоящую на коленях в пыли возле лежащей толстухи с густо-багровым, еще более потемневшим лицом. Их корзины с продуктами валялись рядом. Одна из них опрокинулась, и из нее выкатились какие-то темно-серые продолговатые овощи. Оскар краем глаза заметил, как среди ног стоящих в толпе людей мелькнул силуэт согнувшегося мальчишки, и детская чумазая рука начала торопливо хватать те овощи, что подкатились к нему ближе.