Законы улиц

Аксенов и Ольга были женаты три года. Познакомились в типичной для любого опера ситуации – она была свидетельницей по делу, над которым работал Аксенов. Поначалу отношения напоминали идиллию, но вскоре выяснилось – все не так, как кажется. Они были разные. Ольга была раздражительной, но главное – катастрофически неуверенной в себе. Любую неприятность она несла в дом, а у Аксенова хватало своих проблем. Выслушивать каждый вечер двухчасовые истории о том, как ее не любят на работе и как ей не везет в карьере, для него было слишком. Плюс его собственная служба, на которой он пропадал сутками. Одним словом, сейчас их отношения были странными – до отчуждения, конечно, не доходило, но сказать про Аксеновых «они живут душа в душу» явно было нельзя.

Медленный вдох – плавный выдох. Аксенов медленно перешел в бухджангасану – лег на живот и, отталкивая себя руками, прогнулся максимально назад. Глаза увидели верхнюю часть двери в комнату. И перевернутую голову вернувшейся Ольги.

– Денис, ты не можешь поторопиться? Мне реально пораньше надо.

Черт.

– Хорошо, – отозвался он, не двигаясь и следя за дыханием. Раздраженно выдохнув, Ольга ушла.

Аксенов почти 15 лет начинал каждое свое утро с йоги и дыхательных упражнений. На другие тренировки у него, при всем желании, не было времени, несмотря на висевшую на балконе боксерскую грушу. Именно благодаря йоге он в свои 35 был более гибким и подвижным, чем в подростковом возрасте. А благодаря дыхательным упражнениям пытался хоть как-то компенсировать вред от сигарет.

Закончив, он принял душ, пожарил яичницу с помидорами и быстро проглотил нехитрый завтрак. Одевшись, Аксенов обнаружил, что Ольга, еще в ночной рубахе, слоняется по комнатам с одеждой в руках.

– Оль, ты меня торопила. Ну вот, я готов. А ты?

– Не дергай меня, подождешь! – отрезала она.

– Как задержан…? Кем? Когда?

– Вашего мужа задержали полицейские. С поличным, о время совершения преступления. Мы можем войти?

– Но… Господи. Когда?

– У нас постановление на обыск, – мягко, но настойчиво повторил Аксенов, снова показывая Ханыгиной документ. – Мы должны обыскать ваш дом. Впустите нас.

Женщина отступила, с потерянным видом глядя, как внутрь заходят Аксенов, Фокин, понятые и двое полицейских в форме. Осматриваясь, Фокин махнул понятым на гостиную:

– Давайте оттуда начнем. Понятые, следуйте за мной, что ли.

Ханыгин жил в частном доме на окраине. Небольшой, ничем не примечательный домишко с воротами, огородами и стареньким гаражом.

До Ханыгиной стало доходить, что случилось. Бледнея, она опустилась на стул. Аксенов тревожно нахмурился.

– Вам плохо? Воды?

– Когда это было? – пробормотала она, трогая себя за лицо, словно у нее разболелся зуб. В глазах стояла неприкрытая паника. – Когда? Паша… где он сейчас?

Аксенов вздохнул.

– Он в изоляторе временного содержания. Если вы хотите с ним встретиться, я вам дам телефон следователя, я такие вопросы решать не могу. Ханы… Павла задержали ночью. Наши сотрудники. Он совершил разбойное нападение на квартиру вместе со своим знакомым, его фамилия Сашко. Вы его знаете?

Ханыгина растерянно посмотрела на Аксенова – так, словно вообще только сейчас поняла, что он здесь. Смысл происходящего наконец стал доходить до нее. Она слабо кивнула.

– Он заходил как-то… Паша сказал, друг это его…

А потом она расплакалась. «Воды», – шепнул Аксенов одному из постовых, тот быстро удалился вглубь дома. Из гостиной вышел Фокин.

– Во дворе есть какие-то постройки? Гараж, сарай…? – увидев кивок Аксенова, Фокин указал понятым на дверь: – Так, понятые, теперь давайте пройдем на придомовую территорию…

Они вышли. Ханыгина продолжала плакать, растирая по лицу слезы и шмыгая носом. Аксенову было жалко женщину. Пять лет назад, когда Аксенов так же, как и сейчас, проводил здесь обыск, она рыдала не меньше. Жена искренне любила своего непутевого муженька.

– Я ведь чувствовала, – приговаривала Ханыгина, плача. – Я знала.

– Что чувствовали?

– Он последние дни… весь не свой был. Нервный. Беспокойный. По ночам не спал. Сидит на кухне, курит и думает о чем-то…

– Он что-нибудь говорил?

Ханыгина, всхлипывая, покачала головой. Но Аксенов не собирался так просто сдаваться. Вытащив визитку, он протянул ее женщине.

– Я попытаюсь помочь вашему мужу, – соврал он. – Чтобы ему дали условный срок. А вы, если вспомните вдруг что-нибудь – позвоните, хорошо?

Принимая карточку, Ханыгина не выдержала и разрыдалась в голос.

На обыске они нашли часть похищенного со второго налета – вещи с первого дела бандиты, очевидно, уже успели продать. Но и это было что-то. Однако Аксенову не давал покоя сам Ханыгин. На ночном допросе задержанного опер увидел, что тот чего-то боится. А теперь его жена по сути подтвердила это. Может быть, это все неважно, думал Аксенов, но его раздражало, когда ему что-то непонятно.

А в управлении их ждал сюрприз. В коридоре они наткнулись на Колокольцева, еще одного опера из их отдела. Жуя бутерброд, он махнул операм назад:

– Вас Хохлов ждет. Сказал, нарисуются – сразу ко мне.

– Что-то не так? – насторожился Фокин. – Что, жалоба какая-нибудь?