Владимиров Виталий

Закрытый перелом

Виталий ВЛАДИМИРОВ

З А К Р Ы Т Ы Й П Е Р Е Л О М

Лаской страшишь, оскорбляешь мольбой,

Входишь без стука.

Все наслаждением будет с тобой

Даже разлука.

Пусть разольется в зловещей судьбе

Алая пена.

Но прозвучит, как присяга тебе

Даже измена...

Анна Ахматова

"Случалось ли в лодке переезжать быструю реку? Надо всегда править выше того места, куда вам нужно, иначе снесет. Так и в области нравственных требований надо рулить всегда выше жизнь все равно снесет."

Лев Толстой

1 Рабочий день закончился, сотрудники разошлись, где-то в конце коридора уборщица громыхала щеткой, звякала ведром и что- то ворчала себе под нос, а Виктор все еще сидел и тяжело смотрел на телефон. Потом решительно снял трубку, подержал ее в руках, глядя в окно, и положил на место. Сквозняк, вздохнув, прихлопнул дверь кабинета. Виктор вздрогнул, встал, щелкнул замками "дипломата", вышел и запер за собой дверь собственным ключом. Пустые учреждения всегда наводят уныние - легли на свои полки бумаги, с которыми весь день бегали из комнаты в комнату озабоченные люди, утихли телефоны, смолкло радио. Виктору, когда он проходил по коридору, вяло представилась бессмысленность дневной суеты, показались равнодушно-пустыми, как эти канцелярские комнаты, все дела, которые еще несколько часов назад были крайне важными и неотложными. Впрочем, это ощущение пустоты и бессмысленности быстро прошло, потому что в душе у Виктора постепенно зрела черная тоска. Она его еще не тревожила пока он садился в свою машину, грел мотор, ехал домой, ни даже когда он вошел в квартиру и закрыл за собой дверь. Виктор снял пиджак, прошел в большую комнату и опустился в кресло. Перед ним, на стене, были развешаны гипсовые маски. Они удивлялись, тревожились, корчились от нестерпимой боли каждая посвоему и все вместе составляли огромное, белое, пустоглазое лицо страдания. Может быть в такой момент лучше двигаться, действовать, колоть дрова или бездумно бежать до изнеможения, но стоило Виктору расслабиться, как все внутри у него окаменело, исчезло обычное восприятие звуков, вкуса, цвета, запахов - так ему стало БОЛЬНО. Боль, наваливаясь до звона в ушах, сдавила горло, гулко застучало сердце и онемели руки. Виктор никогда не думал, что боль духовная может быть равноценна или сильнее боли физической. У Виктора даже мелькнула мысль, что у него началось психическое расстройство, хотя через какое-то время болезненная, катастрофическая острота прошла, осталось лишь постоянное ощущение каменной тяжести, надорванности, открытого перелома... Виктор сам заслужил свою боль. Кого же еще винить?