Залечишь мои раны?

— Господи, — не в силах больше держать глаза открытыми, Снежана опустила отяжелевшую голову на плечо мужчины. Моментально стало легче. Лишь бы никто не требовал от нее ответов, телодвижений и любых других проявлений реакции.

— То, что я наговорил тогда — моя ошибка.

— Да, — соглашаться Снежана могла. Не важно даже с чем.

— Я ведь даже не думал, что могу так ревновать.

— Да…

— До зуда в ладошах. Не представляешь, как ярко я представлял, что сделаю с этим… знакомым… если он еще раз к тебе прикоснется.

— Не представляю…

— Если бы вы уехали вместе, я выбил бы из него дух, но он оставил тебя на парковке, и я понял, что разбить лицо ему хочу меньше, чем поговорить с тобой.

— Это был разговор? — Снежана усмехнулась в ткань его пиджака. Ее дыхание выравнивалось, мысли путались, руки соскочили с груди, опускаясь на колено мужчины напротив. Она ведь совсем недавно хотела расцарапать ему лицо. А теперь было так хорошо. И слушать его было чудесно, и вдыхать запах его туалетной воды и чувствовать, как дыхание щекочет волосы на макушке, стоит ему обернуться в ее сторону.

— Я просил тебя остановиться, а ты то ли не видела, то ли не хотела, я злился, пытался снова, ты снова не реагировала, я злился еще больше, а потом ты выскочила из машины и я понял, что ты зла не меньше моего. И меня прорвало… Прости.

— Простила, ударила и знаешь… Как‑то сразу простила.

Мужчина на какое‑то время «завис», каменея, а потом, почувствовав, как хрупкое тело, прижавшееся к его боку, затряслось, явно от смеха.

— Почему ты смеешься?

— Ты просто не представляешь, на что ты тогда нарывался, Самойлов. Даже не представляешь, — она вскинула голову, широко распахивая сейчас удивительно глубокие зеленые глаза. — В тот момент, я готова была тебя придушить.

С каждым словом, улыбка на лице Снежаны становилась все шире, а глаза блестели все ярче. Кажется, на этот смех у нее уйдут последние силы.

— А сейчас? — Марк с жадностью впитывал этот блеск, направленный целиком и полностью на него. Хотя ему сейчас казалось, что даже залепи она ему в очередной раз пощечину, он тоже наслаждался бы ей. Он блуждал взглядом по лицу напротив, останавливаясь на глазах, искрящихся зеленью, на растянутых в улыбке губах, на возникших на щеках ямочках. Сейчас, их было две.

И Снежана не могла не видеть этот взгляд. Полные немого обожания и жадности. Она увидела, и улыбка как‑то померкла.

— А сейчас я жутко хочу спать, Марк, — испугалась. Снова испугалась. — Я устала так, что мне кажется, даже до кровати не дойду.

Точно не дойдет. Девушка попыталась усилием воли приподнять руку, не поддалась даже она, будто приклеенная осталась лежать на колене мужчины, а голова снова опустилась на его плечо.

— Бедная, — а потом ее макушку накрыла ладонь Марка, провела по волосам. Раз, второй, третий… Баюкая, успокаивая, усыпляя окончательно. — Спи.

Вряд ли он рассчитывал, что она тут же послушается, но его слова прозвучали слишком убедительно, чтоб у Снежаны остались силы упираться. Как хорошо было заснуть вот так. Уплыть куда‑то вдаль, не думаю о том, как у него получится выпутаться, как придется устроить ее прямо здесь на диване, как он будет бесшумно покидать квартиру. Было просто хорошо и все. Без задних мыслей.

Снежана не знала, долго ли они сидели вот так, только чувствовала мерные поглаживания. Кажется, даже несколько поцелуев в висок. Стоило чуть склонить голову, слышала какие‑то отрывки фраз, слова, он что‑то говорил, а что — уже не важно, потом девушка почувствовала толчок — ее оторвали от мягкой поверхности дивана, но не от его плеча, куда‑то понесли.

— Тихо, спи, — кажется, она даже попыталась протестовать, но осознав, что живой, теплый бок не собирается никуда пропадать — смирилась.

А потом была уже прохлада покрывала в спальне, касание теплыми губами ее лба и попытка Марка отстраниться.

— Нет, — не размыкая век, Снежана придержала его на расстоянии вдоха, перехватив за шею. Знала, он собирается уйти и как ни странно… не хотела отпускать.

— Спи, Снежка, спи…

— Нет, — она притянула его к себе еще ближе, прикладывая нечеловеческие усилия заставила себя подвинуться, освобождая место рядом с собой.

— Посидеть с тобой? — мужчина понял все не совсем так. Решил изобразить из себя хранителя снов… Благородно.

— Куда ты пойдешь? Ночь на дворе, просто ляг, — хорошо находиться в состоянии между сном и явью. В такие моменты легко принимать глупые решения.

— Я не хочу создавать неудобства, — он еще и сопротивляться пытался. Странный. Они оба странные. Им будто вечно нужно, чтоб один добивался внимания другого, а другой сопротивлялся.

— Ты создал их, ввалившись ко мне без спросу, а теперь спи, я прошу тебя, — видимо, у нее получилось очень жалостливо, потому что кровать прогнулась под весом мужчины, какое‑то время он потратил на то, чтоб снять пиджак, галстук, туфли, а потом опустил голову на подушку, не спеша закрывать глаза. Лежал и смотрел перед собой. На нее. Смотрел так пристально, что девушка ощущала скользящий по лицу взгляд.