Залейся зельем!

Многие вещи смотрели на одеяло свысока, ведь оно было набито ватой и казалось глупым и бесхарактерным. Слишком часто оно позволяло обращаться с собой без должного уважения.

— Смотри, — говорили вещи, когда одеяло клали на пол, чтобы хозяйская малышка могла поиграть на нем, — ты лежишь на полу, как какая-то тряпка! Еще немного, и об тебя будут вытирать ноги!

Но одеяло не слушало их, позволяя малышке ползать по себе, таскать себя из одного угла комнаты в другой и даже муслякать свой краешек беззубым ртом.

— Ты ведь благородное постельное белье, а не игрушка! — возмущался матрас, когда малышка растягивала одеяло между стульев, строя свое маленькое убежище. — Не позволяй так с собой обращаться!

Но одеяло лишь смеялось, подыгрывая девочке, превращаясь для неё то в волшебный лоскутный шатер, то в пещеру с несметными сокровищами, то в заброшенную в дремучем лесу хижину. На все возмущенные крики вещей одеяло тихо отвечало:

— Вы зря ругаетесь. Я делаю то, что должно делать. Мне вовсе не важно, грею ли я людей ночью или подогреваю их играми днем. Пока они нуждаются во мне, я буду хранить внутри себя их тепло и защищать от холода внешнего мира: реального или вымышленного.

* * *

Тулинэ сидела на кресле возле очага, в котором вместо огня неумело танцевала малышка Ра. Молодая студентка Университета Прекрасных Принцесс поджала под себя ноги и с головой завернулась в старое лоскутное одеяло. Она одним глазом следила за неумелым танцем малышки-мандрагоры, а вторым пыталась дочитать очередной снимок фото-сказко-аппарата. Кудесник, который изучал толстую подшивку альманаха «Кастанеда и кактусы», хотел сказать, что сейчас Тулинэ напоминает ему королевскую шаурму, но вовремя вспомнил, что студентка еще не была королевой. А студенческая шаурма звучит как-то уж совсем бюджетно.

Откуда ты узнал, что это было мое любимое одеяло? — сонно спросила Тулинэ. — И откуда оно у тебя?

— Ну-у, оно досталось мне в наследство от прошлой жизни… — пожал плечами кудесник, но его хитрый взгляд говорил о том, что он, как всегда, что-то скрывает. В конце концов, он же хозяин волшебной лавки, и ведь неспроста каждый приходящий человек находит в ней то, что когда-то потерял, или то, в чём сейчас сильно нуждается.

— Я не знал, что это твое. Твое одеяло… — тихо добавил кудесник.

Тулинэ ничего не поняла о прошлых жизнях, о которых толкует хозяин лавки. Да и кто вообще знает, что творится в головах у этих кудесников? Она вяло взяла краешек одеяла и попробовала его на вкус.

— Точно. Моё… — мечтательно вздохнула девушка. — Вкус как в детстве.

Потом она лениво перевела взгляд на танцующую мандрагору. Неумелые движения Ра завораживали. Казалось, что это не маленькая светящаяся мандрагора, а упавшая звездочка, чудом перенесшаяся из туманных пустошей в недра тесного магазинчика, затерянного где-то в темных лабиринтах зимнего города. И вот теперь этой звездочке скучно и от нечего делать она танцует свой нелепый танец под неуловимую, чарующую музыку.

Тулинэ прикрыла глаза, ей грезилась далекая, но очень знакомая и убаюкивающая мелодия. Возможно, это Ра что-то тихо мурлыкала себе под нос, задавая темп своим неумелым движениям. А, возможно, так умиротворённо играл Диодор на своей кошачьей мяукалке. Пушистый ассистент удобно устроился в позе «румяной буханки» на коленях засыпающей Тулинэ. Желтые глаза кота были прищурены. Он был расслаблен и, как загипнотизированный, следил за танцем светящейся в сумраке мандрагоры. Поэтому, когда из ослабевших рук девушки сорвался листок с фотографией сказки и неожиданно упал коту на нос, он удивленно вздрогнул.

— Брысь! — фыркнул кот, машинально смахивая листок лапой и отправляя его в свободный и неторопливый полет.

Кудесник отложил изучение альманаха и, прищурив глаза, щелкнул пальцами. Под кружащимся в воздухе листком открылся небольшой круглый портал. Второй, точно такой же, открылся над головой кудесника. Хозяин лавки привычно погрузил руку в переливающееся недра портала и ловким движением иллюзиониста извлек из него бумажного беглеца. Прозвучал тихий хлопок, как будто звук лопнувшего шарика пропустили через глушитель, и портал исчез. Кудесник, грустно улыбнувшись, посмотрел на одиноко танцующую Ра, потом перевел взгляд усталых глаз на мирно спящую Тулинэ. Девушка так и заснула с краешком одеяла во рту. Она ровно дышала, и по её спящему лицу блуждала довольная улыбка. Это была улыбка человека, который нашел свое детское тепло, бережно сохранившееся в выцветших лоскутах и складках давно состарившегося ватного одеяла.

Кудесник вздохнул, а потом бросил быстрый взгляд на окончание истории и убрал листок в папку с фотографиями сказок.

* * *

Это случилось. Люди, которых одеяло согревало ночью и которые позволяли своей малышке играть с ним днем, заметили, что лоскутная ткань одеяла истрепалась, что вата, которым оно было набито, сбилась в некрасивые бугры, что оно стало ветхим и обрюзгшим.

И тогда взрослые люди продали его чудаковатому старьевщику, который часто разъезжал по узеньким улицам города на своем стареньком шаробане…

Хлам