Залесский зверь

– Я правильно понял, что Мария провела у вас ночь?

– Мы встретились накануне вечером и вместе провели время.

– Не заметили ли вы с утра чего-нибудь необычного?

– Я безумно хотел спать и плохо соображал. Но меня смутил густой туман за окном…

– Да, это стало неожиданностью для синоптиков. Утро обещали солнечным.

– Оно и было таким… Когда люди зашумели, было уже ясно и светло.

– Не нападали ли дикие звери или какие-нибудь бродячие псы на сельчан?

– В последнее время в деревне судачили о каком-то странном звере. Не то сразу двух. Мол они ошивались по округе да выли на тех, кто им попадался.

– Пара волков?

– Черт их знает, может, и не пара.

– Вы сами их видели?

– Нет. Говорю же, что от других слыхал.

– Как вы думаете, мог ли кто-нибудь желать Марии смерти?

– Не знаю… Никто на ум не приходит. Как я уже сказал, еще вечером я думал, что Подлесье – тихое и спокойное село. Тут даже по пьяни мужики сильно не шумят.

– Полагаете, единственная угроза – это пара непонятных зверей?

– Да. Но до сегодняшнего утра они ни на кого не нападали.

***

Дима вернулся в служебный автомобиль и направился в РОВД, где у него была назначена встреча с хозяйкой псарни. Пока что Лисицына была единственной ниточкой в этой ужасной и загадочной смерти.

Держа руки на руле, он осторожно вел машину к выезду на центральную районную дорогу. Милиционер немного нервничал из-за ужасов, неясностей и странностей, из которых складывался день. В голове вертелись события сегодняшнего утра.

Он проснулся после звонка отца: тот срочно вызывал его к себе домой. Быстро собравшись, Дима вскоре стоял на пороге жилища председателя: частного дома из красного кирпича. Двухэтажное здание располагалось недалеко от районного центра. Периметр был огражден забором из такого же красного кирпича и ковки. Соколов старший получил этот дом от государства. Сам же Дима жил в небольшой, но уютной квартире, тоже государственной, которая находилась в жилом здании неподалеку. В последнее время отец только и судачил о том, как всё будет застроено и перестроено, когда проект с заводом будет реализован.

– Тело уже твои ребята убрали, – сказал председатель, когда они прошли в гостиную и уселись возле невысокого круглого столика, на котором стояли две чашки кофе. – Я распорядился, чтобы не терять время. – Пояснил он свои слова и продолжил: – Ты свою работу знаешь: изучи следы, проверь псарню, допроси свидетелей и подозреваемых. Ну ты в курсе, что делать. Поговорить я хотел немного о другом.

Председатель поднял чашку со столика, отпил и, вернув ее на место, произнес:

– Ситуация и без того напряженная. Ждем активности от змагаров из города, а также не уверен я, что местные молча строительство примут. Смерть эта – сейчас вообще лишнее. Вот обязательно надо было сцапать именно Машку… В общем, разберись с тварью, что сделала это, но постарайся сильно не шуметь. Нельзя допустить, чтобы поползли слухи.

– Не шуметь? Я когда до тебя добрался, уже в центре смерть эту обсуждали. Боюсь представить, что там в деревне происходит.

– Значит успокоить людей надо. Я пока не решил, стоит ли освещать это дело в газете… Была бы моя воля… Но коль девица из «Залесской Правды» к тебе припрется, отвечай ей уклончиво и спокойно. Мол, во всем разберемся и порядок наведем.

– А сам ты как думаешь, что за зверь девушку растерзал?

– Не вижу ни одной здравой версии, кроме псарни Лисицыной.

После визита к отцу Дима заглянул в местный морг. Из всех мест, которые предстояло посетить милиционеру, это находилось ближе остальных от дома председателя и располагалось недалеко от РОВД.

Увечья девушки были ужасными. Горло перегрызено, правая кисть оторвана и… до сих пор не найдена. Дима не был экспертом в подобных вопросах, но идея о том, что такие увечья может нанести немецкая овчарка, казалась ему сомнительной. Понятно, что овчарки довольно опасные собаки, но Соколов младший рассудил, что раны слишком широкие, а следовательно – это должно быть нечто покрупнее. Однако другой версии не было, поэтому он направился к псарне Лисицыной в сопровождении еще пары милиционеров.

На псарне Дима насчитал десяток клеток, две из которых пустовали. Он словил себя на грустной мысли, что ему нужна экспертиза и мнение специалиста. А за таковым следовало обращаться к Лисицыной отнюдь не как к подозреваемой.

– Это не мои собаки, – взволновано ответила хозяйка псарни, едва впустив правоохранителей на огороженную забором территорию. Лисицыной около сорока пяти. У нее стройная спортивная фигура и короткие черные волосы, подстриженные «под мальчика».

Оставалась надежда, что дело закроется само по себе. Ведь Дима знал, что Павел Остроглазов, местный охотник, уже некоторое время выслеживал какого-то непонятного зверя, о котором судачили местные. Так почему бы охотнику не выполнить свою работу и не избавить милицию от ненужного расследования? К тому же Дима не хотел ссориться с Лисицыной. Вдруг им самим понадобятся ее собаки?