Замена объекта

- Нет, - вздохнул Хан. - Не отказываюсь. Встречусь. Давай еще по одной.

- Поехали, - согласился Долгушин.

Домой Хан пришел во втором часу ночи. Еще с улицы он увидел, что в спальне и в гостиной горит свет. Оксана не спит, ждет его. Зачем? Почему она не легла? Ждет для решающего разговора? Собирается объявить ему, что уходит? Вот оно как. Значит, сегодня. Дождался.

Жена вышла в прихожую, едва он открыл дверь.

- Ты выпил?

В голосе ее Хан не уловил ни упрека, ни неудовольствия. Она задала вопрос таким же тоном, каким спросила бы: «Есть будешь?»

- Да, выпил. Сегодня день рождения Андрюхи.

- Да, конечно, - Оксана виновато улыбнулась. - Прости, я забыла. Раздевайся, что ж ты в куртке стоишь.

Хан послушно разделся, снял ботинки, прошел в комнату и сразу увидел включенный ноутбук. До его прихода она сидела за компьютером и снова писала письмо Аркадию. О чем? Наверное, Оксана волнуется перед решающим разговором, не знает, как сказать мужу о своем уходе, пытается собраться с силами, а Аркадий ее подбадривает, подсказывает нужные слова и все такое. Господи, как тяжело! Наверное, то же самое чувствуют осужденные перед казнью.

- Хан, - Оксана подошла сзади и легко тронула мужа за плечо, - присядь, мне нужно с тобой поговорить.

Ну вот. Вот и все. Сейчас она скажет то, чего он так боялся все эти месяцы, и потом… Даже думать не хочется о том, что будет потом.

- Не возражаешь, если я постою? - каким-то деревянным голосом спросил Хан. - Насиделся за день. Да и в машине…

- Ты приехал на такси?

- Нет, на своей. А что?

- Тогда я скажу тебе две вещи, хотя сначала собиралась сказать всего одну.

Она села на диван, выпрямила спину и положила руки на колени, как примерная ученица.

- Я прошу тебя, Хан, не садиться за руль, когда ты в таком состоянии. Ты выглядишь совершенно трезвым, у тебя ясный взгляд и нормальная речь, но я знаю тебя много лет и вижу, что выпил ты много. Я прошу тебя. Пожалуйста. Дай мне слово.

- Даю, - машинально ответил Хан. Сейчас он мог бы дать Оксане любое слово, пообещать все, что угодно, ведь выполнять все равно не придется, если они больше не будут жить вместе. - Это первая вещь, которую ты собиралась сказать?

- Нет, вторая. Но первая из нее плавно вытекает.

- Что-то я не понял…

- Хан, я люблю тебя. И я не хочу тебя потерять. Я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Я прекрасно вижу, в каком состоянии ты пребываешь последнее время, и понимаю, что это из-за Аркадия. Так вот, я хочу тебе сказать, что никогда не совершаю дважды одни и те же ошибки. Однажды я уже уходила от тебя. Второй раз этого не случится. Ты можешь верить мне или не верить, ты имеешь право ревновать, но ты должен знать: я люблю тебя и бросать тебя не собираюсь. Я просто хочу, чтобы у Мишки было два отца, один - родной, а другой - умный и порядочный. Разве это плохо?

Хан попытался сглотнуть комок, который внезапно разбух где-то в горле.

- Не знаю. Наверное, ничего плохого в этом нет.

Он слышал свой голос и удивлялся тому, что не узнает его.

- Вот и хорошо, - Оксана улыбнулась. - Ужинать будешь?

- Буду.

Еще пять минут назад при мысли о еде Хана начинало подташнивать, но сейчас он готов был съесть все, что ему предложат. Оксана выключила компьютер, и они пошли на кухню.

- Суп будешь?

- Буду.

- А отбивные с картошкой?

- Тоже буду.

- Не лопнешь? - лукаво усмехнулась она.

- Не должен. Во всяком случае, постараюсь.

Застрявший в горле комок наконец сглотнулся, и Хан начал узнавать собственный голос. Сковывавшее его напряжение понемногу ослабевало, и он почувствовал, как руки, еще несколько минут назад ледяные, стали теплыми.

- Ксюша…

- Да?

Она обернулась, такая домашняя, со сковородкой в одной руке и масленкой - в другой. Такая родная, такая любимая.

- Ты с кем-то переписываешься по электронке?

Лицо ее залилось румянцем. Она ответила не сразу, отвернулась и принялась деловито разогревать еду. Хан почувствовал неладное. Почему она не ответила? Неужели это все-таки Аркадий? И все ее cлова, которые она только что произнесла, - ложь, ловкий маневр?

- Ксюша, пойми меня правильно, я не собираюсь лезть тебе в душу и уличать в чем-то, просто я заметил, что ты… ну, ты этим занимаешься, когда меня нет или когда я сплю… Создается такое впечатление, что ты хочешь от меня что-то скрыть. Я не спрашиваю, что именно, просто мы всегда были откровенны друг с другом, и ты должна знать, что я это замечаю и мне это неприятно.

- Хан, я скажу тебе правду, только дай слово, что не будешь ругаться.

- Даю слово.

- Понимаешь… Господи, ну как тебе объяснить…

Точно. Она общается с Аркадием. И теперь ищет более или менее сносные объяснения, которые удовлетворили бы мужа и не обидели его. Значит, все ложь. И сейчас боль вернется снова и будет еще сильнее.

- Хан, я старею, - выпалила Оксана. - Мне уже далеко не двадцать пять.

- Нетрудно догадаться, - недобро усмехнулся он. - Мы с тобой бывшие одноклассники, стало быть - ровесники.

- Не смейся, пожалуйста. У меня морщины, у меня появился второй подбородок, талия заплыла совсем, а помнишь, какая она у меня была? Я хочу хорошо выглядеть, я хочу нравиться тебе…