Замерзающий остров

Звякнули бокалы. Один – приглушённо, второй – звонко и хрупко. Алиса задержала дыхание и сделала резкий глоток, почти не чувствуя вкуса. Приятное тепло разлилось у неё в груди.

– Да, до сих пор не верится, что мы застряли на этом дурацком острове! – Банкир уставился в пустой стакан, в толстых стенках которого играли отблески от свечи.

Алиса дёрнулась, как от испуга, едва не опрокинув бокал. Ну, конечно же! Почему она раньше не подумала об этом?

– Скажите, – спросила она, – а телефон у вас в номере работает? Просто я последнее время…

– Телефон? – Банкир поднял глаза. – Да-да, вчера всё работало, я хоть успел сообщить, что задерживаюсь, но сегодня – сплошные помехи. Говорят, на линии что-то. Ещё один подарочек от этого, с позволения сказать, курорта.

– У меня тоже помехи.

– Да? А вам нужно позвонить? Ждёте звонка?

Алиса кивнула и допила «Лагуну» залпом. От кислотной горечи сводило рот. Она промокнула губы бумажной салфеткой, стерев всю помаду.

– Вообще есть аппарат там, за стойкой. – Банкир неопределённо показал куда-то рукой. – Но…

– Но он тоже не работает.

– Да-да. На самом деле могу вам рассказать по секрету… – Банкир замолчал на секунду и поджал губы, точно справлялся с икотой. – Уже совсем скоро все эти телефоны с запутавшимися проводами будут нужны нам не больше, чем азбука Морзе. И телефон, без проводов, будет лежать у вас прямо в кармане. Или в сумочке и…

– И будет также не работать, – сказала Алиса.

Они заказали напитки. Она – «Голубую лагуну», он – виски. По атриуму вместе с дрожащим светом от свечей разливалось усыпляющее онемение. День подходил к концу.

– Ещё неделя, да, – пробормотал банкир, пригубив виски – на сей раз без тоста. – Как назло в отеле нет ничего, кроме бара. Долбаный бар! Как нарочно. Как… Да, и кто вообще придумал такое – большой и пустой отель? В ближайшие дни отсюда нос не высунешь. А если и высунешь, то…

Алиса вновь чувствовала приятную обморочную лёгкость – «Лагуна», как горькое лекарство, с каждым глотком избавляла её от забот.

– Вас ждёт семья? – спросила Алиса.

– Да-да, конечно же, ждёт. Кто меня только не ждёт! Сколько денег я теряю из-за того, что просто торчу здесь! Представляете? Нет, вряд ли! Откуда! А ведь каждую минуту, каждую секунду…

Банкир раздражённо прыскал слюной. Стакан с виски нетерпеливо покачивался в его руке.

– Мне очень жаль, – сказала Алиса.

– Да-да, – проговорил банкир, внезапно успокоившись. – Хорошо хоть успел вчера позвонить.

– А я не успела.

Они несколько минут молчали. Откуда-то издалека, сквозь переливы судорожного света и колышущиеся тени, доносились чьи-то осторожные шаги, скрип стульев, слова прощания – посетители расходились.

Официант принёс новую порцию напитков. Алиса даже не помнила точно, сколько выпила этих голубых коктейлей. Банкир предложил невнятный тост, поднял стакан и тут же резко поставил его обратно.

Алиса нахмурилась. Банкир отрывисто всплеснул рукой, точно оратор на митинге.

– А знаете, что! Надо самим придумать себе развлечение! Да-да, именно так! Подумаешь, дождь! Что мы, не найдём, чем заняться?

– И чем же? – скучно поинтересовалась Алиса.

– Ну, например… – Взгляд банкира скользнул по открытому роялю, который уже наполовину затягивала растущая от окна тень. – Не хотите потанцевать?

– Потанцевать? – Мысль показалась Алисе настолько нелепой, что она с трудом сдержала смех. – Здесь? Без музыки?

– Момент!

Банкир поднялся из-за стола – стул испуганно затрещал и едва не опрокинулся навзничь, но банкир успел придержать его за спинку – и, постояв пару секунд, вспоминая, зачем вообще вставал, направился к барной стойке. Он был уже заметно пьян. Каждый его шаг, каждый взмах длинных рук, помогавших поддерживать ритм и не оступиться, через силу преодолевали захватившие атриум тишину и сон.

Банкир подозвал бармена – щёлкнув пальцами, деланно и некрасиво – и, перегнувшись через стойку, принялся что-то ему объяснять. Бармен хмурился, вздыхал, кивал. Банкир продолжал говорить – громко, приказным тоном, – показывая на рояль с поднятым крылом.

Вернуть тапёра?

Алисе не хотелось танцевать под музыку, которую играл тапёр. Танцевать вообще не хотелось. Но она смотрела на банкира, на бармена, на их рассечённые рамой отражения в окне. И сознавала – где-то там, за барной стойкой и выстроившимися, как на парадном равнении, торшерами, за регистратурой и официантом, который, верно, и сейчас стоит, замерев, с подносом в руках – её ждёт темнота. Она могла бы попросить банкира проводить её до номера – только до номера, до двери. Что бы ни поджидало её во мраке коридоров – с ней ничего не случится, пока она не одна. И если платой за это будет танец…

Банкир вернулся и грузно, с показной усталостью опустился на расшатанный стул.

– Музыки не будет?

– Да-да. То есть – нет! Всё будет! Всё сейчас будет! Пианист не придёт, но…

– Честно говоря, не очень представляю, как под его музыку можно было бы танцевать.

– Он мог бы сыграть что-нибудь другое. Но это неважно. Я…