Заметки летописца

«Дружининъ обладалъ, между прочимъ, удивительною силою воли и замѣчательнымъ характеромъ. Услыхавъ о затрудненіи къ появленію въ свѣтъ статьи только что оконченной, онъ тотчасъ же принимался писать другую. Если и эту постигала та же участь, онъ, не разгибая спины, начиналъ и оканчивалъ третью. Кто помнить блескъ, живость, занимательность тогдашнихъ фельетоновъ Дружинина, которые во всей журналистикѣ того времени одни только носили на себѣ печать жизни, — тотъ согласится, что такой человѣкъ въ данное время въ редакціи журнала могъ ломаться сколько душѣ угодно. Дружининъ былъ выше этого ломанья, о которомъ мы упоминаемъ потому, что оно не чуждо многимъ достойнымъ дарованіямъ; нашъ портфель полонъ комическихъ фактовъ по этой части».

Любопытно, очень любопытно! Такъ ломаются, сильно ломаются? И кто бы такой это былъ? Кто это достойныя дарованія, наполнившія портфель г, Н-ва комическими фактами? Неужели г. Щедринъ? Или можетъ быть г. Антоновичъ? Неужели же г. Пыпинъ?

Все это покрыто еще мракомъ неизвѣстности, и мы должны предоставить будущему полное разъясненіе этихъ тайнъ, хранящихся въ портфелѣ редакціи «Современника».

Кстати, откуда произошло ложное мнѣніе, господствовавшее нѣсколько времени назадъ, что будто только у «Русскаго Вѣстника» есть портфель редакціи? Вы видите, онъ есть и у «Современника».

Словянофильство и Гегель

Давно уже мнѣ хотѣлось обратить вниманіе читателей на одно любопытное открытіе въ исторіи нашей умственной жизни. Впрочемъ, какъ я ни запоздалъ, мнѣ кажется, что, по нѣкоторымъ обстоятельствамъ, и теперь эта замѣтка не будетъ лишена интереса.

Года полтора назадъ, въ «Русск. Вѣстникѣ» (1862 г., № 11) была напечатана статья г. Лонгинова о Чаадаевѣ и при ней интереснѣйшій документъ, — два письма Чаадаева къ Шеллингу, писанныя на французскомъ языкѣ. Въ одномъ изъ этихъ писемъ Чаадаевъ говоритъ о славянофильствѣ; онъ утверждаетъ, что славянофильство развилось у насъ подъ вліяніемъ нѣмецкой философіи, и притомъ именно подъ вліяніемъ Гегеля. Такое свидѣтельство о происхожденіи славянофильскаго ученія очень важно, потому что Чаадаевъ былъ, конечно, изъ самыхъ компетентныхъ судей въ этомъ дѣлѣ, да и самое дѣло, т. е. зарожденіе славянофильства, совершилось у него на глазахъ. Какъ видно, оно очень его затрогивало и занимало.

Письмо писано въ 1842 году. Въ этомъ году Шеллингъ былъ приглашенъ въ берлинскій университетъ читать философію. Чаадаевъ съ радостію узналъ объ этомъ событіи, и его письмо имѣло цѣлью — изъявить Шеллингу эту радость и пожелать ему всякаго успѣха. Главная причина, по которой это событіе имѣло важность и по которой Чаадаевъ ему радовался, состояла въ томъ, что новое преподаваніе Шеллинга должно было уничтожить господство гегелевской философіи, все еще сохранявшей тогда свой полный авторитетъ. Побѣды надъ этою философіею нетерпѣливо ждали всѣ поклонники Шеллинга, и самъ онъ надѣялся и обѣщалъ быть побѣдителемъ. Чаадаевъ поздравляетъ Шеллинга съ его торжествомъ и потомъ пишетъ:

«Я не имѣю притязанія думать, что мои поздравленія могутъ необыкновенно тронуть васъ, и можетъ быть, если бы мнѣ нечего было болѣе сказать вамъ, я воздержался бы отъ писанья къ вамъ; но я не могъ устоять противъ желанія сообщить вамъ, какой могущественный интересъ связанъ для насъ съ вашимъ нынѣшнимъ преподаваніемъ, и также, съ какими глубокими симпатіями маленькая группа нашихъ философскихъ умовъ привѣтствовала ваше вступленіе въ этотъ новый періодъ вашего славнаго поприща».