Заметки русской мамы британской чемпионки

Мне было тридцать, когда дочка появилась на свет. На моей амбулаторной карте стоял диагноз: «Пожилая первородящая». Звучало смешно. Пожилой я себя, конечно же, не считала. Но жизнь круто поменялась с рождением ребенка, которого так долго ждала. Потом она кардинально изменилась еще раз, через десять лет с нашим приходом в гимнастику, и еще раз – с уходом Стефани из профессионального спорта в 2018 году. Именно тогда у меня появилось время на себя, на свое физическое тело, которое укрепляю теперь регулярно и системно.

«Жизнь любит сильных!» Я слышала эти слова от мамы и понимала, что она говорила не о теле, а о характере, силе духа. Ее слова стали моим девизом на долгие годы.

В школе я училась отлично, но на уроках физкультуры, в спорте, была полным нулем. Именно на физкультуру мне приходилось тратить много времени и усилий. Тогда в школе обязательными были нормы ГТО. Мои показатели не дотягивали даже до тройки. Помню, мы с папой ходили в парк, где летом я в полном отчаянии кидала мяч, прыгала и бегала на время, а зимой каталась на лыжах без всякого удовольствия. Мне было пятнадцать, когда я прочитала книгу Федора Углова, гениального советского и русского врача, прожившего сто четыре года и попавшего в Книгу рекордов Гиннесса как самый долгопрактикующий кардиохирург планеты. Его принципы и подходы к жизни очень меня вдохновили и вдохновляют по сей день.

В выпускном классе осенью и весной я вставала в шесть утра и бежала в парк неподалеку с двумя подружками-одноклассницами. Мы там бегали, делали упражнения – закаляли характер.

Да, я хотела быть сильной, хотела, чтобы жизнь меня любила, но мое тельце с детства было очень слабым. Судя по моей амбулаторной карте, я чуть ли не каждый месяц и в детском саду, и в школе чем-нибудь болела, иногда даже с госпитализацией.

В общем, физкультура была единственным нелюбимым предметом. Ничего из того, что мои сверстники делали легко и непринужденно, у меня не получалось. Зато сейчас… Да что сейчас – последние лет десять моя учительница по физкультуре точно могла бы мной гордиться!

И если с физической выносливостью у меня долго были проблемы, то с духом, моим русским духом, все всегда было в порядке: его я укрепляла осознанно. Испытания судьбы переносила стойко, не роптала; если что-то не нравилось в себе и моем существовании – меняла.

Тогда я еще ничего не ведала о трансерфинге реальности[3], квантовой физике и Ясне-школе[4], но о том, что мысли материальны, уже знала. Интуиция не подводила: иногда в жизни проявлялось то, что четко чувствовала внутри с детства. Я знала, что в моей жизни произойдут определенные события. И со временем даже перестала удивляться, когда они случались. Я просто «помогала» им свершиться.

Так как я была отличницей и активисткой, мне «натягивали» оценки по физкультуре, учитывая мои «страдания» и старания.

А Стефани с детства была шустрой, смелой и быстрой. Я осознанно, подавляя страх за единственную любимую дочку, позволяла ей кувыркаться, лазить по лестницам и сооружениям во дворах на детских площадках. Мне все это запрещалось в раннем детстве, до школы. Я была поздним ребенком. Мама родила меня в тридцать девять.

Получив высшее медицинское образование, которое, естественно, не сделало меня здоровее, я проанализировала свое «болезненное» детство. В конце пятого курса, попав на диспансеризацию перед поступлением в ординатуру, увидела красным на титульном листе как приговор: «Отягощенная наследственность». Мама умерла в пятьдесят три года от рака, у папы в пятьдесят пять было уже два инфаркта, сахарный диабет, камни в желчном и почках. И в свои двадцать два года я решила, что сделаю все, чтобы улучшить свое здоровье.

К тридцати годам, к моменту появления Стефани на свет, я уже лучше заботилась о своем теле. Избавилась от болей в тазобедренных суставах, которые оказались симптомами хронического деформирующего остеоартроза, подтвержденного рентгеном. А ведь мне был объявлен вердикт: «Пожизненно». Хорошо, что я уже была врачом и понимала, как надо относиться к таким приговорам.

Медицинский институт (университет, академия – я оканчивала Сеченовскую) не учит, как быть здоровым. Смертность среди медработников по разным причинам самая высокая в сравнении со смертностью среди работников других специальностей. Тридцать лет назад нам давали знания о человеческом теле, его устройстве и о том, как оно функционирует. Мы все изучали отдельно: химию (всякие органические-неорганические соединения), физику и, конечно же, историю КПСС, философию, атеизм – куда без него. И еще – всевозможные болезни всех систем и органов, симптоматику и лечение принятыми «традиционными» способами.