Замкнутое пространство (сборник)

— Это и есть гаишник? — осторожно осведомился Швейцер.

— Ага! Ментяра, пьявка сосучая!

Мопед ворвался в город.

8

Они не стали углубляться и спешились на окраине, затормозив у дверей одноэтажного плоского домика с окнами во всю стену. Над входом нависала вывеска с крупным красным числом: «24».

— Постой снаружи и никуда не отходи, — приказала Дуня, снимая шлем. Ни с кем не заговаривай. Я только коня загоню. Лучше перейди вон туда, к углу поближе, пусть не думают, что ты со мной. Дай сюда каску, на руль повешу.

Швейцер, ступая по-кошачьи, дошел до угла здания и встал там, готовый к любым боям. Колени дрожали, и он давился собственным сердцем. Дуня позвонила, ей отворил некто незримый, но Дуне отлично знакомый. Она вкатила мопед внутрь, и белая дверь медленно поплыла на место.

Швейцер потерянно топтался, не зная, куда глядеть. Здание находилось на маленькой площади, которая, конечно, показалась ему огромной и вызывала священный трепет. Великолепие, окружавшее Швейцера, могло таить в себе равные части светлого и черного, и он в равной степени преклонялся перед обеими. Стояло раннее утро, людей на площади почти не было, но Швейцеру хватило и тех немногих, кого он видел. Это были удивительные люди, невозможные люди. Почти все они спешили по каким-то таинственным делам, и было ясно, что в этой спешке нет ни грана чрезвычайности, что все размеренно и мирно и повторяется изо дня в день. Прохожие были одеты по погоде, в легкое гражданское платье, и не имели при себе оружия. Казалось, что они гораздо дальше от войны, чем сам Швейцер, который, вопреки доводам рассудка, все прикидывал, чем будет отражать вражескую атаку. Под ногами у него валялась какая-то ржавая железка, он ее подобрал.

Какой-то мужчина, нарядившийся неряшливо и грязно, прохаживался под липой — это липа? может быть; — он кого-то ждал, и ждал, похоже, уже давно, возможно — с ночи. На плече мужчины расположился бдительный кот с брезгливой мордой.

Прошла — старушка? старушка, — ведшая на длинном шнуре кудрявую собачку? — существо, похожее на… на… Швейцер, знакомый с кухонными кошками, собак не встречал. Оно разинуло крохотную пасть и строго гавкнуло на Швейцера, который от испуга подскочил на месте.

— Спокойно, спокойно, собачек, — заворковала старушка, видя, как он взвился, но обращаясь не к нему, а к существу. Она стала подтягивать зверя к себе, а тот между тем упирался всеми четырьмя лапами. — Что ты?

Она смерила Швейцера неприязненным взглядом. Сама была толстая, низенькая, в линялом платье, расписанном грушами.

Тот сжал железку.

— Ох, Господи, грехи наши, — пробормотала старушка неизвестно, зачем, подхватила зверюжину под мышку и быстро заковыляла прочь.

Белая дверь распахнулась, и на пороге вновь появилась Дуня, державшая в руках две перевернутые пирамидки, обернутые в яркую бумагу.

— Хочешь мороженого?

Швейцер пожал плечами и неуверенно протянул руку.

— Ага, не пробовал, — Дуня удовлетворенно кивнула. — Значит, угадала. Его надо не кусать, а лизать, понемножку, а то простудишься еще.

Швейцер неуклюже сорвал обертку и языком дотронулся до содержимого. Наверно, было вкусно, но Швейцеру было не до яств. Но что-то холодное, это он понял.

— Ну, что тебе, Куколке, показать? — спросила Дуня. Она торжествовала, гордясь собой за то, что так ловко заполучила себе в кавалеры инопланетянина. Она ощущала себя всемогущей и щедрой — мороженое было лишь малой толикой того, чем она думала облагодетельствовать это невинное дитя.

Ответ Швейцера был неожиданно четким и определенным:

— Больницу.

Дуня вытаращила глаза. Швейцер заметил у нее много веснушек. Про себя он назвал их сыпью.

— Что за интерес странный?

— Я хочу проверить одну вещь, — признался тот.

Дуня отъела сразу полтрубочки.

— Как хочешь, пошли. Только внутрь не пойдем, на нас сразу обратят внимание.

Швейцер озабоченно нахмурился.

— Неужели никак не пройти?

— Никак, — твердо ответила Дуня, боясь лишиться новой игрушки. — У нас больница не столичная, но это и плохо. Все друг друга знают…

При слове «столичная» мысли Швейцера перескочили на другое:

— А далеко отсюда Москва?

Дуня прыснула.

— Ну и учат же вас там, в вашем заповеднике! Далеко.

— Нам говорили, что далеко, — пояснил слегка уязвленный Швейцер. — Но теперь мне все нужно проверять самому…

Он старательно избегал прямых обращений: злополучное «ты» никак не хотело выговариваться.

— Понятно. Доверие потеряно. У тебя капает!

Мороженое подтаяло; Швейцер шел, оставляя за собой на асфальте молочные звезды. Заметив свинство, он засуетился и начал быстро есть. Вкуса он по-прежнему не разбирал.

Они уже покинули площадь и шли теперь по кривой сонной улице, почему-то обозначенной как проспект. Редкие автомобили пугали Швейцера, хотя он шел, держась подальше от проезжей части. Глаза у него разбегались; первым, на что он обратил пристальное внимание, был трехцветный флаг, вяло свисавший с шеста над входом в какое-то здание. Символ сохранности и даже пресыщенной утомленности государственной власти отозвался горьким гневом.

— Что это за дом? — спросил Швейцер у Дуни.

— Где флаг? Это суд.