Замочек для моего любимого

– Я хочу его видеть! – потребовала Карина.

– В наручниках?

– Почему в наручниках?

– Ну, по своей воле он с тобой в загс не пойдет!

– Папа! – взвизгнула она и, резко повернувшись, быстрой нервной походкой направилась к дому.

Евгений Спартакович любил это место в горах. И сосну эту помнил с детских лет. Однажды Илья толкнул его на сосну, а когда он стал падать, поймал за руку. А если бы не поймал… Илья никогда не отличался умом и сообразительностью, и сынок такой же обормот. Но чтобы убить Семена… К тому же после того, как не стало Спартака…

Но и замуж он за Семена Карину не отдаст. Может быть, где-то двоюродные братья и сестры и женятся, но в его семье такой номер не пройдет. Но Семена он все равно должен увидеть, и чем скорей, тем лучше. Как только с Остоговым все решится, Евгений Спартакович передаст племяннику привет. И намекнет, что следующий на очереди он. Если, конечно, ему не хватит ума вернуться домой с повинной…

В свое время Евгений Спартакович провел дорогу к этому месту, расчистил участок, поставил особняк с колоннами. Роскошное место, великолепный вид на море, но сейчас это его уже не радовало. Боль утраты утихла, но Кирилл Остогов все равно должен умереть.

Евгений Спартакович тоже побрел обратно. Прошел через калитку в ограде, больше напоминающую крепостную стену, чем забор, и направился к дому вдоль огромного бассейна, который тянулся через весь участок по самому его краю. У сидящего в шезлонге человека возникала иллюзия, что вода в бассейне сливалась с морем. Когда-то он гордился своим бассейном, считая его чуть ли не самым лучшим в мире, это сейчас ему все равно.

Неожиданно перед ним возник начальник охраны. В гости пожаловал Лева Пасюк, человек, без которого Евгений Спартакович мог, но не хотел обходиться. Народ нынче борзый пошел, русского языка не понимает, на угрозы не реагирует, чуть что не так, сразу к ментам. Приходится объяснять, что Евгений Спартакович Казаков никого не боится, а свои угрозы всегда приводит в исполнение. Такое общение с гражданами как нельзя лучше способствует развитию бизнеса.

Он кивнул, разрешая пропустить Леву, и повернул к беседке, которая одной своей половиной нависала над бассейном. Столик там, два кресла, горничная подаст кофе и ледяную воду.

Походка у Левы семенящая, улыбка – крысиная. Он почему-то поджимал нижнюю губу, когда улыбался, а напоказ выставлял только крупные верхние резцы с большим зазором между ними. Такие зубы называют брехливыми, но во лжи Лева пока замечен не был. Может, кому-то и врал, но только не своему боссу. Знал, чем это может закончиться.

Лева улыбался, только вот глаза почему-то оставались грустными. Евгений Спартакович знал, что это значит.

– Искупаешься? – не ответив на приветствие, спросил он.

– Ну, я не готов…

– До самого горизонта…

До горизонта из его бассейна можно было доплыть только в одном случае – выпрыгнуть из бассейна, свалиться вниз с обрыва, подняться и тогда уже в море. Но с обрыва – это верная смерть, и Лева, конечно же, все понимал.

Пасюк вздохнул. Умирать он не хотел, но если заслужил, то готов принять приговор.

– Опять облом?

С Кириллом Остоговым не везло. Хотели по старинке, через несчастный случай, но кто-то там кого-то вспугнул. Решили сделать напрямую, но и тут не заладилось.

– На Семена вышли. – Лева глянул в сторону от бассейна – не тянет его за горизонт, жить охота.

– Давай без предисловий.

На Семена они вышли уже давно, и, если Лева с этого начал, значит, где-то напортачил.

– Ну, «пропасти» его хотели, а он Броню срисовал…

– Давай без подробностей, – поморщился Евгений Спартакович.

Броня – всего лишь винтик в его системе. Он, конечно, знал, кто это такой, но ему не нужны частности. Пусть Лева хоть черта лысого на службу к себе нанимает, ему все равно. Лишь бы результат был.

– Семен, по ходу, решил, что мы его завалить хотим. Забрал свою эту, собрал манатки… У Остогова спрятался.

– У кого?!

– Остогов охрану нанял, дома сидит…

– Ты это знаешь?

– Ну, само собой…

– А Семен откуда знает?

– Ну, это уже другой разговор, – уж очень невесело сказал Пасюк.

– Лева, за горизонтом сейчас «тихий» час.

– Остогов волну поднял, менты дело завели. Думают на Семена, к нему приходили. Он отмазался… Как бы на тебя не свалил.

– Так свалил или нет?

– Пока нет…

– Ты уверен?

– Ну, мы коны наводили… Не скажу, что напрямую…

– Лева, мямлить ты будешь… сказать где? – Евгений Спартакович выразительно глянул в сторону моря.

– Канат с пацанами на дно залег. Следов они не оставили, но с ментами лучше не шутить.

– С каких это пор ты стал ментов бояться?

– Так я за вас, Евгений Спартакович, переживаю. Семен такой, что на вас показать может. А он знает, что вам от Остогова нужно…

– Значит, охрана у Остогова?

– Да.

– И ты не знаешь, что нужно делать в таких случаях?

Пасюк одновременно и кивнул, и мотнул головой:

– Я бы не лез к Остогову. Он сейчас на стреме, потому и ускользает…

– Это не он на стреме, это ты на измене. О шкуре своей думаешь.

– Ну, не только о своей.

– Ты на меня стрелки не переводи. Будет надо, я отвечу. Перед законом. А ты ответишь передо мной.