Замок Эйвери

- А что ж, не по обоюдному? Я тоже частенько просил Рема раньше быть со мною погрубее, но не настолько же…

- Так я не пойму, он изнасиловал тебя или был просто непривычно груб?

- Нет, он не опускается до насилия, но может ненавидеть чёрной ненавистью, а в тот раз, да, он был впервые за два года груб со мной. Тогда я не придал этому значения, однако стал воздерживаться от супружеской близости. Только к концу июля мы помирились окончательно, так сказать, полюбовно, и сейчас всё у нас прекрасно. Завтра я аппарирую в Хогсмид, остаётся только собрать сундуки.

- Останься, умоляю. Хоть на неделю, но останься, - горячо шепчет Блейз, и я уже почти готов ответить ему кивком, как на всё палаццо раздётся, усиленный Сонорусом, голос Клавдия:

- Жжентльмены, жакушки поданы. Прошим к штолу.

- Так ты останешься у меня, в Забини-Мэноре? Ну хоть на несколько дней?

- Не могу, Блейз, я назвал Рему точную дату возвращения в Школу.

- Но ты ведь можешь передумать, - его горячее дыхание обжигает мне лицо не хуже поленьев в камине. - Прошу, всего на эту ночь, у тебя или меня, неважно, а потом примешь ванну с травами, это отобьёт мой запах.

- О-о, много, как тебе кажется, ты знаешь об оборотнях, но ни самый пахучий гель, шампунь или хоть бы и цветочная ванна не снимут с меня той обиды, что я нанесу таким необдуманным шагом всем нам троим - нам с тобой одной ночи мало, признайся, а Рему - предостаточно, чтобы учуять запах запретной любви. Нет, Блейз, извини. Ты подумаешь над моими словами и поймёшь, что я прав.

- Ни за что, даже за смерть духа своего, не окажусь от тебя, слышишь?!

- Повторю твои же слова, Блейз - не зарекайся, как не говорю я тебе «нет» окончательно.

- Так, значит, ты просто играешь со мной в неприступную крепость?

- Да какого чёрта я тебе сдался?! - ору я. - Я же тебе почти что в отцы гожусь, а у меня сын и без тебя есть.

- Да люблю я тебя, вот и «сдался»! - и он впивается мне в губы требовательно, тревожно, по-собственнически.

Мне уже не хватает воздуха, а он всё сосёт мне язык, натираясь бедром о ногу. Я отталкиваю его, он не ожидал такого коварства с моей стороны, после чего мы переводим дыхания, и я говорю:

- Блейз, будь поосторожнее, ты чуть было не задушил меня.

И снова в ответ томное и певучее:

- Прости, лю-би-мый.

Только Блейз за последние полтора года называет меня «любимым», Рем перестал, только я ещё изредка называю супруга так, но после… такого лета это и немудрено, а что до него? Да, работа, да, усталость, но были же и рождественские, и пасхальные каникулы… Что-то всё же не то, о чём я мечтал, происходит между нами. Теперь вот ещё этот Поттер номер два, такой же страстный и непосредственный в выражении чувтств. Ну да, он же - не чистокровный англичанин, а на какую-то долю, надо бы узнать, насколько, итальянец.

Мы направляемся в главную залу, где подали фуршет, и я спрашиваю Блейза:

- Сколько в тебе итальянской крови, Забини?

- О, ровно половина, отец переехал из Италии и женился здесь на некрасивой девушке из рода Уолфриш, ты и не слышал о таком потому, что он закончился на моей матери - выродился. Просто не всем так везёт, как графам Снейп, у которых обязательно рождается по одному, но наследнику.

Так что, род Уолфриш умер, да здравствует род Забини!

Вообще-то Забини - английская транскрипция итальянской фамилии Цабинни, но это не суть важно, ведь англичане в Хоге как только не коверкали мою фамилию, даже ты не догадался что Забини и Цабинни - один и тот же древний благородный чистокровный род потомственных зельеваров, ведь так?

- Признаться, я тогда не о зельеварах думал, ты уж прости, Блейз. Да и хоть ты занимался у меня на Продвинутых Зельях, но я был о тебе среднего мнения.

Потому-то и не сопоставил обычную итальянскую фамилию скороспелого студента со знаменитым родом придворных папских отравителей Цабинни или Цабиньо, как они чаще фигурируют в миланских хрониках четырнадцатого-семнадцатого веков. Все считали вашу семью колдунами, и только прямое вмешательство и защита Пап от плебса сулили вашему роду относительную безопасность, да и то в городках, подчинённых Папам или Милану.

Мы набираем полные тарелки изысканных закусок и отходим в угол - я не желаю привлекать к своей персоне излишнее внимание.

- Угости меня оливкой, - внезапно просит Блейз.

Я подцепляю на его вилку крупную оливку и подношу ему.

- Да нет, изо рта в рот, - просит он, и я с каким-то болезненным удовольствием проделываю эту нехитрую комбинацию.

- Ох, вот и ещё одна жертва на твоём крючке, Северус, - думаю я. - А сколько он продержится, заглотив наживку твоих чёрных глаз и чёрной гордыни? Пожалей его, Северус, он ведь ещё так молод!

- А как мне с Ремом быть прикажете - ведь любовь к нему - на всю жизнь!

- А кто сказал, что не с этим очаровательным юношей?