Замок Эйвери

- Мне уже говорили такое, Блейз, и в переложении на мужчину, но если хочешь: «вся ты прекрасна, возлюбленная моя, и пятна нет на тебе» Но это, скорее, о тебе - ты, действительно, прекрасен… как мужчина, конечно, но слова Писания менять нельзя - в каждой его букве слишком много смыслов сокрыто.

Так, что же, я теперь противен тебе - весь в рубцах? Просто наложены были все шрамы, которые уж позаросли, да-да, а какими они были, магически, а ты знаешь, чем отличается простой перелом от… Ой, какой же я скот!

- Ты не скот и не противен мне - твои рубцы заметны только по утрам и вечерам, когда тени длинны. Пожалуйста, прости меня за то, что я вообще заговорил об этом…

- Да квиты мы - оба дураки, но любящие.

За столом, утолив первый голод, я рассказываю Блейзу об увлечении ивритом и чтении Писания на нём. Он, выслушав немного, прерывает:

- А ведь ты обрезан, как мусульманин или иудей, но теперь я склоняюсь к последнему. Кем были твои родители?

Я пускаюсь в разговоры о доме Малбион - иудейских чистокровных благороднейших кровей предках моей матери по женской линии, на что тот замечает скептически:

- Так ведь по женской же.

Тогда рассказываю Блейзу, что еврейство передаётся, несмотря на все магические законы, по женской линии, хоть мама и считала себя абсолютной француженкой, но ведь проснулась же и в ней, хоть на миг, необходимость следовать законам иудейской религии, вот и обрезала меня, как и положено, в трёхдневном возрасте, не побоявшись вынести младенца на стылый и влажный воздух начала января, разузнав, где ближайшая маггловская синагога.

- Так ты тоже январский?!

- И ты?!

Я - девятого, уж не буду говорить, какого года.

- И не говори - я всё равно знаю из личных дел профессоров, а точнее, из твоего. Но ты выглядишь лет на пятнадцать моложе.

- Это благодаря здоровому сексу, - отшучиваюсь я, но под слоем шутки - та ночь с Гарри, кажется, вторая.

- А я - пятнадцатого восемь…

- Да знаю, каког`о ты г`ода, - пародирую я манеру Блейза говорить, чуть картавя.

Мы оба хохочем, но тут я вспоминаю нечто о-о-чень важное:

- Линки! Где пельмени?!

- Простите Линки, Хозяин! Линки забыл подать их, но Линки вовсе не хотел их съесть в тёмном уголке, нет!

- Вот ты и попался, пучеглазый выродок! - на этот раз я не шучу. - Ох, и отблагодарю же я тебя сейчас!

- Не надо, Сев, я сам спрошу его. Дело в том, что на своём языке эльфы не могут лгать.

- Ну, что ж, послушаю ваше курлыканье, - миролюбиво говорю я, готовясь мысленно к цирку.

Блейз за весь «разговор» произносит только одну фразу, остальное «красноречие» принадлежит Линки, который ещё и отчаянно жестикулирует длиннющими руками.

- Он не виновен. - выносит «вердикт по делу Линки, домового эльфа графа Снейп» Блейз. - Действительно забыл.

- Линки! Неси пельмени! Быстро!

Эльф вмиг появляется вновь.

- Линки! Отвечай - почему так долго говорил на своём, - я морщусь, - наречии?! И отчего так руками у Хозяина перед носом размахивал?!

- Я объясню, пожалуй, доступнее, чем он, - мягко произносит Блейз.

- Прочь!

- Ничего интересного - я только выяснил, как ему у тебя живётся, Сев.

Хорошо ему у тебя, Сев, но есть у него одна мечта, которую сам он… ну, боится тебе сказать, стесняется, что ли.

- Что ж я, своему домовику не угожу?

- Да, вот мечта-то у него такая, знаешь, к этому с разумением подойти надо. В общем, хочет твой Линки жениться.

- Что-о?!

- Вот и показывал мне, какую бы эльфиху предпочёл, чтобы по любви всё вышло. И есть у меня молодая эльфиха,желающая себе второго мужа, помоложе - вот твой Линки ей бы подошёл.

- Значит, отдавать мне Линки в дом чужой, а самому нового из Гоустла привозить, так, что ли, выходит?

- Могло бы выйти и так, если бы я не решил подарить тебе ту пару эльфов. Вот он бы и при жене был, и от тебя никуда бы не делся.

- Я посмотрю на Вашу успеваемость, мистер Забини, и вынесу решение после проверочной по Продвинутой Любви!

- Ах, вот ты о чём, Сев, подожди-ка немного в столовой или где захочешь, только в спальню пока не заходи…

- А я и не подумаю, мистер Забини, заходить сегодня в спальню.

- Да? Тогда где?

- В гостиной, Линки там по три раза в день убирается.

- Тогда не заходи в гостиную - это сюрприз!

Прошла пара минут и меня зовёт Блейз:

- Заходите, профессор!

Я вхожу и вижу прекрасного, как античный бог любви, нагого Блейза, лежащего на боку спиной ко мне, и уже собираюсь произносить раздевающее заклинание, как он, неведомо как, поняв моё стремление, говорит мне:

- Я лягу на спину, а ты можешь смотреть на меня и раздеваться. Это моя собственная фантазия - смотреть, как ты расстёгиваешь этот диковинный мужской пеньюар.

- Это шлафрок, Блейз, и он не просвечивает.

- Потому и говорю - мужской.

Я расстёгиваю на ощупь, ставшие вдруг непослушными, пуговицы - от одного созерцания этой прекрасной, правда, уже с сильно выступающими лопатками, спины и зада, этих совершенных даже на вид полушарий, обильно выделяется слюна.

- Крепись, Северус, Блейз ещё не показал тебе грудь и… то, что намного ниже, - думаю я.

Вот только мысль эта плохо помогает от тяжести в паху.