Замок ледяной розы. Книга 2

А ещё он снова пренебрегает всеми правилами приличия. Потому что стоять так близко к девушке, даже на балу и в толпе – совершенно не позволительно по этикету. Что бы там ни думала про меня его маменька, а ему я обучена неплохо. Честно говоря, все эти правила зазубривала с особым увлечением. В конце концов, надо же знать, что нарушаешь…

И я уже поднимаю взгляд, чтобы заблудиться в его ответном, который будет тёплым и смеющимся, я чувствовала…

Но наталкиваюсь на другой – холодный, прожигающий, ненавидящий меня.

В нескольких шагах за спиной Рона стоит его мать. Великолепный наряд из золотистой парчи отражает блеск светильников. Бриллианты и рубины. И выражение «я так и думала» на породистом лице.

Как ведро холодной воды на голову.

Отрезвляет немедленно. Стряхивает глупое ощущение сказки, которому я всё-таки пусть ненадолго, но поддалась. Не даёт мне забыть, что здесь я – неуместна, как ромашка среди роз, и что эти семь лет и замку, и его обитателям прекрасно жилось без меня.

Смотрю на Рона и кусаю губы. Чувствую, как по сердцу разливаются незнакомый холод и чувство опустошённости. Мне отчего-то горько в этот момент. Только посмотрите на него – такой красивый, такой уверенный в себе… По глазам видно, убежден в моем согласии. Потому что как же иначе, разве может быть иной ответ – это же он! И ничего, что оставил меня одну на бесконечные семь лет. Я должна всё забыть и упасть ему в руки из-за одной-единственной улыбки. А самое страшное, что вдруг понимаю – я действительно в шаге от того, чтобы так и поступить. Потому что эта его улыбка – вполне достаточная причина. Потому что мне мучительно хочется оказаться там, в центре бального зала, в кольце его рук, и хотя бы один-единственный раз узнать, каково это.

         Вот только взгляд леди Винтерстоун – отравленный нож, вонзается в меня снова и снова. И я отчётливо понимаю, что если сделаю так, как хочу, подкреплю тем самым её убеждённость. Убеждённость в том, что маленькая меркантильная нищенка, не успев приехать в замок, соблазнила её драгоценного сына на конюшнях в охапке сена.

         Понимание этого – как удар наотмашь, едва не сшибает меня с ног.

         А он всё ждёт ответа.

И тогда я опустила ресницы. Спрятала свой едва родившийся в сердце восторг. Придушила его своими же руками. Ответила резче, чем хотела.

- Я не танцую! Может быть, когда-нибудь… Простите!.. лорд Винтерстоун.

Удивление в глазах Рона сменяется жёсткостью. Даже сквозь ресницы я снова ощущаю все нюансы этого взгляда, и холод в его глазах, моментально гасящий пылавший там секунду назад костёр – последнее, что мне нужно, чтобы превратиться в дрожащего одинокого котёнка на зимнем ветру. Из последних сил прячу этого котёнка так глубоко, как только могу, чтобы он не понял, чего мне стоил этот отказ.

- Вот значит, как… всё-таки, «лорд Винтерстоун», да? В таком случае, простите, что побеспокоил своей навязчивостью, мисс Лоуэлл. Не смею больше обременять своим присутствием.

Вот так. Правильно. Уходи. Так будет лучше… наверное.

А то, что мне так хочется броситься за тобою вслед, обнять и вернуть – просто глупый бред одной наивной фантазёрки.

         Отца я не нашла и на своём извилистом пути по толчее бального зала сделала вынужденную остановку – выпить воды у одного из столиков. Просто вдруг поняла, что если не сделаю этого, упаду в обморок – так кружится голова.

         - Не переживай, детка, всё образуется! Вы обязательно помиритесь.

         Я обернулась и увидела рядом с собой невысокую сухонькую старушку с благообразным лицом и удивительно прозрачными голубыми глазами. Она была в скромном наряде неброского серого цвета, но крупные камни в кольцах выдавали знатное происхождение.

         - Простите?

         Я даже огляделась невольно. Подумалось, она обращается вовсе не ко мне. Гостья, заметив моё движение, мягко улыбнулась и подхватила бокал вина со столика.

         - Когда мужчина смотрит так на женщину, любые размолвки – временны, как снег весной. Хотя снег весьма неприятен и может погубить цветы, если они расцвели слишком рано.

         - Не понимаю, о чём вы, - вконец смутилась я.

         - То-то у тебя такое несчастное лицо.

         От сочувствия в глазах этой старушки что-то не выдерживает и плавится у меня внутри, какой-то железный стержень, который держал мою невозмутимость. Я всхлипываю и огромным усилием воли сдерживаю слёзы.

         - Понимаете, я… я же поступила правильно! Тогда почему мне так плохо?..

         Моя собеседница делает глоток из бокала и задумывается.

         - Знаешь, детка… со своим покойным мужем я прожила пятьдесят лет. Не скажу, что они были безоблачными, эти годы, но всё же по-настоящему счастливыми. Характер-то у него был ого-го! Не зря служил министром иностранных дел у двух королей подряд. И знаешь, какой главный рецепт счастья для себя я вывела?

         Я вытерла глаза и с неожиданным нетерпением ждала ответа.

         - Ты просто должна решить для себя – ты хочешь быть права, или хочешь быть счастлива. А мне кажется, ты неплохой человек и заслуживаешь счастья.

- Зачем вы мне всё это говорите? У вас же наверняка тут на балу есть какая-нибудь… ну, внучка… которая бы не против…