Замок Луны

— Жертва далеко не всегда есть нечто живое и разумное, и ее тоже надо уметь принести правильно. Нас, жриц, этому обучают. Но есть еще одна малоприятная для светлых божеств и их служительниц правда. Дело в том, что пожертвование жизни на алтаре выгодно любому божеству, оно добавляет ему божественных сил. Другое дело, что сами нюансы процесса божеству могут и не понравиться. Иной раз настолько, что алтарь будет осквернен, а совершившие деяние прокляты. А иной раз совершенно неожиданная ситуация является правильным и желанным жертвоприношением. К примеру, для гнома смерть за работой в кузнице считается не менее почетной, чем в бою с топором в руках, но знаете ли вы, что подобная смерть Ауле воспринимает, как жертву на его алтаре? — гном–топорник с удивлением взглянул на своего собрата, а тот довольно кивнул, подтверждая, что в курсе этого нюанса. — Светлая Богиня огорчается любой жертве, но самопожертвование верующего в нее принимает, как должное и отвечает на него дарованием сил. Так же себя ведет и Луна, взяв пример со своего патрона. Но если ситуация с жертвоприношениями такова, то надо знать все нюансы процесса, чтобы произвести его правильно и угодно божеству. И это тоже ремесло и знания.

— Этак можно и Паучатник добрым объявить, — гном–топорник, видимо, не слишком–то понял мои разъяснения. Для него Зло и Добро были более четко выраженными и более простыми.

— Они тебя спрашивать не будут, когда на алтарь потащат. Зло это? — слегка раздраженно заметила я. Этого гнома стоило заткнуть, другой помудрее будет. Поэтому я обратилась уже к нему лично, рассчитывая на ответ. — А есть ли, к примеру, Зло в том, что я планирую объединить все окрестные земли под своим знаменем, причем не гнушаюсь при этом действовать огнем и мечом, тоже не спрашивая?

— Ну, насчет «огнем и мечом не спрашивая», так это смотря кого и как объединять. И что в этом будет пользы для всех, — ответил гном. — Для минотавров, что нас на шахте держали, это точно Злом обернулось. Но они и сами были те еще негодяи. Сдайся они вам, вы бы их на шахте и оставили. А может, и нас. Для нас бы это было точно злом.

— Рабство есть зло, — заметила я. — Минотавры знают отношение к рабству нашего народа, потому они даже разговаривать не стали. Могли разве что сбежать.

— Гоблинам потом это скажешь, — парировал гном. — Ну, когда шахту возьмем.

— А они сами поймут, если их освободить? И будут работать на себя и мое государство? Это мы с вами уже развились до понимания личной свободы и ее границ. Оркоиды не только не развиты, но даже и не хотят этого делать. Они могут только подчиняться сильному, вот и приходится ставить их в соответствующее положение. Мы знаем, что они такое, и просто будем обращаться с ними на понятном языке. С вами, гномами, постараемся общаться на языке поступков, понятным вам. Вот как–то так.

— Интересно, — хмыкнул гном. — Занимательно. Посмотрим, что выйдет. Вы же хотите, подчинить себе все на этих землях, верно?

— Да. Но не силой — могуществом. В том числе, и духовным. Власти не бывает без доказательств собственного превосходства, иначе ей не будут подчиняться. Вам ли, гномам, этого не понимать?

— Вам бы сперва доказать, что достойны того, чтобы вам подчиняться, — буркнул гном–топорник, перебивая своего собрата. Тот задумался над моими словами, и даже не обратил внимания на некоторую непочтительность собрата. Впрочем, сейчас у них был одинаковый статус. — Толку о власти болтать, коли веры вам нет.

— Свою цель надо видеть обязательно, — наставительно заметила я. — А доверие достигается поступками.

— Пока вы пауколюбов своими братьями и сестрами считаете, можно ли вам доверять? — парировал гном.

— Заблудшими братьями и сестрами, — поправила я. — Это важно. Мы им тоже не доверяем.

— Но этого достаточно, чтобы не доверяли вам, — ответил гном. — На запад от наших гор есть их города, они сюда частенько приходят. Никто не поверит вам просто чтобы живым остаться. Дураки давно вымерли.