Замок Тэсдея. Убийство жарким летом. Исчезнувший сенатор

Джоунс посмотрел на свою сигару: она погасла. Питер щелкнул зажигалкой и поднес ее к собеседнику. Тот улыбнулся и сказал:

– Тебе, белому, не следует этого делать.

– Ну ладно, давайте прикуривайте, – резко ответил Питер.

Джоунс снова улыбнулся. Питер держал зажигалку до тех пор, пока негр не раскурил сигару.

– Так вы боитесь ответного удара? – сказал он. – Мы всю жизнь живем с этим ответным ударом. Сейчас я сижу здесь, Стайлс, и думаю, что после пятницы толпа может разорвать меня на куски. А почему бы и нет? Днем раньше, днем позже, но это все равно произойдет. Может быть, это будет и хорошо, может быть, когда эта кровавая работа будет завершена, общественное сознание окажется расколотым и люди наконец действительно задумаются о месте чернокожего человека в этом мире. Вы боитесь атомной бомбы, Стайлс, но, возможно, было бы лучше, если бы она упала и разнесла все ко всем чертям. Пусть осталось бы шесть человек, но они начали бы строить какой-то новый, достойный мир.

– Можно остановить то, что должно произойти в пятницу?

– Да. Если заплатить десять миллионов долларов, – ответил Джоунс.

– Вы принимаете в этом участие?

Джоунс засмеялся:

– И ты думаешь, я скажу тебе об этом, белый? У моего презренного народа было принято называть своих детей в честь великих героев. После Гражданской войны многих называли Линкольнами, сегодня полно чернокожих молодых людей по имени Рузвельт. То же самое и из мира спорта. Моя семья решила назвать меня Натаном Хейлом, чтобы я отдал свою жизнь за страну. Я предпочитаю отдать ее, сражаясь на улице с тобой, белый, чем томясь в какой-нибудь из твоих отживших свой век тюрем.

– Вы хотите, чтобы все люди в негритянских гетто этой страны были уничтожены? Такова станет плата за роскошь сражения на баррикадах?

Боль исказила черное лицо Джоунса. В этот момент Питеру хотелось бы видеть его глаза, скрытые за темными стеклами очков.

– Хочешь – верь, хочешь – нет, но я не участвую в этом заговоре. Более того, я день и ночь работал над тем, чтобы узнать, кто за этим стоит.

– Как вы узнали о готовящихся действиях?

– У нас есть уши, приятель, черные уши, а в высокопоставленных кругах и белые уши.

– И вы бы остановили беспорядки, если б смогли?

Джоунс посмотрел куда-то вдаль, мимо Питера.

– Я рассуждал так, – заговорил он. – Для чего можно было бы использовать эти десять миллионов долларов? Можно построить дюжину новых многоквартирных домов с отоплением и горячей водой и, может быть, предприятие для уничтожения отходов. А мне хотелось бы, чтобы эти деньги были использованы на пользу нашему народу – скажем, на клинику или одну или две хорошие школы.

– Но пойдут ли они действительно на благо вашего народа?

– Я думаю, что мотивы их действий – отчаянная ярость, – спокойно сказал Джоунс, – а еще – жажда власти. А вовсе не благотворительность. Наша очередь заказывать музыку: мелодию под названием «Зуб за зуб». Никто не извлечет из этого пользу, больно будет всем. Если власти города заплатят, несколько фанатиков станут на какое-то время богатыми.

– Так, значит, вы готовы нам помочь?

– Хотел бы я знать как, – сказал Джоунс. – Понимаешь, я хочу помочь своему народу. – Он медленно покачал головой. – Это что-то новое, белый. Мы ведь не молчаливый народ, а эта угроза носится в воздухе вот уже почти месяц. Что же ты думаешь, за это время никто не выпил чуточку и не рассказал чуть больше, чем положено? Думаешь, я не замечал слишком развязного поведения, скрытой самодовольной улыбки? Ты поверишь, что ни одна женщина, опасаясь за жизни своих детей, не сообщила о диких слухах, услышанных от своего мужа? Я говорил тебе, что у меня есть уши, которые слушают в самых высоких кругах, даже на секретных совещаниях у самого мэра. Я хотел бы сказать, что в Гарлеме нет такого секрета, о котором я не мог бы хоть что-нибудь разузнать, но этот секрет похоронен в могиле, и я даже не знаю, где она находится. – Он глубоко вздохнул. – Можешь либо верить мне, либо считать безнадежным лжецом или участником заговора.

– Ричард Симс был в курсе того, что должно было произойти? – спросил Питер.

– По крайней мере, он узнал это не от меня. Ричарду, увы, не доверяли: он связался с врагом.

– Мэриан?

Джоунс кивнул.

– А ведь она относит себя к неграм и считает дело Ричарда своим.