Замри, как колибри

Тотальное обличение общества, конечно, сродни безумию. Особенно когда ничего существенного, конкретного или даже отдаленно напоминающего панацею нам не предлагается. Призывать, подобно древним философам, к самопознанию – ну не смешно ли это? Естественно, пяти-, десяти– и двадцатилетние планы развития выглядят много заманчивее. Понятно также, почему легче принять эволюционную теорию развития, идущего черепашьим шагом, чем взывать к чуду. И все-таки… что более жизненно и плодотворно – считать себя объектом эволюционной гипотезы, полностью отдавшись на заклание вечности, или действовать как разумное и творческое существо, которое, несмотря на риск, отвечает за последствия своих действий?

Человек прошлого, родоначальник, со сцены жизни уходит. У человечества нет возраста, если, конечно, не рассматривать его с чисто антропологической точки зрения. Был человек вчера и будет человек завтра. Ибо дух во времени не меняется. Ворота перед нами всегда открыты. Сегодняшний день не хуже и не лучше других. Существует только сегодня.

Я записал последнее, и на ум мне приходит ужасная мысль. Предшествующие тысячелетия! Разве не просуществовало человечество все это время среди развалин? Отсчитайте назад сколько угодно времени, и вы столкнетесь только со свидетельствами тщетности наших усилий. Человек так и не реализовал себя. Лучшая его часть, весь его потенциал так и остались невостребованными, ибо что такое история, как не цепь повторяющихся ошибок?

Тогда, может быть, факты истории – это вакуум, в котором сущность человека реализоваться не может? И она проявляется только в царстве тайны и магии? В самом деле, славу своего происхождения, мощь и силу своего духа человек признавал лишь в мифе.

Как указывалось уже не раз и не два, основные вопросы бытия на уровне истории решаться не могут. Политические, социальные или экономические перемены, даже преобразования в интеллектуальной области, настоящих решений нам не дают. Они возможны на другом (и единственном) уровне – на уровне духа. Только дух способен стать основой для действительно необходимых и значимых перемен. Возродиться – это значит вернуться к первоисточнику и восстановить силы, необходимые для решения всех проблем. В вечном треугольнике Бог – Человек – Мир мы имеем дело с тремя фундаментальными сторонами творения. В этой системе координат человек служит единственной мерой. Он есть то, что он назвал Богом

, поместив Бога вне себя. Он есть мир во всей его многогранности. Но в то же время он еще не есть человек, потому что он сам упрямо отказывается принять условия своей собственной суверенности. Отказываясь от самопроявления, человек способствует смерти Бога и доводит мир до крайней бессмысленности, в которой он сам живет. После всего, что человечество выстрадало за века, невозможно представить себе катастрофу, пусть даже самую ужасную и глобальную, которая могла бы его образ жизни переменить. Склонность человека к подчинению и покорности, его тяга к самоотречению поистине неистощимы. Уже распятый, он выбирает кружение на дыбе повторяющихся чаяний и надежд. Поразительное многообразие физических, психических и социальных болезней, уничтожающих в настоящее время человеческий род, предвещает – в душе человека зреет мятеж. Ибо на все наши жалобы мы слышим только одно: «Пес, ты должен вернуться на свою блевотину!»

[71]

Ныне мы знаем: ад – это не где-то в грядущем, ад – уже здесь, на нашей земле, и виноват в этом человек.

В самом деле, современная деятельность человечества преследует, по-видимому, единственную цель – продолжить агонию, в которую превратилась жизнь. Какие бы действия человек единолично или коллективно, в гармонии с окружением или иным образом ни предпринимал, результат указывает на одно – катастрофу. В то же время восстание с целью предотвращения катастрофы бессмысленно. Ведь тем самым человек восстал бы против себя самого. Но способен ли он свергнуть себя?

Жизнь – это не орудие смерти. Жизнь стремится ко все более обильному проявлению. Человек не боится смерти – он боится мысли, что перестанет быть. Смерть побеждает нас в момент, когда мы сдаемся. Она – не конец жизни и еще в меньшей степени – ее цель. Смерть – это просто еще одна сторона жизни. И не существует ничего, кроме жизни, – даже среди мертвецов.

Я снова возвращаюсь к детям – тем из нас, кто еще не успел сделать ничего из того, что приближает печальные итоги развития человечества. Матерям и отцам наших детей не избежать скорбного стыда. Ибо даже лучшие из родителей обречены на бессилие. Какой будет судьба их детей? И возможно ли им помочь? Разве нельзя, пусть в последний час, сделать хоть что-нибудь, чтобы спасти потомство? Хотя для этого человечество должно было бы сохранить в себе зерно сострадания или искру разума. Неужели в нашем бескрайнем мире не найти места, где дети всех народов могли бы обрести прибежище от глупости и безумства взрослых?