Замурованная. 24 года в аду

Судя по всему, Е. жил жизнью, совершенно чуждой Элизабет. Он представляется нормальным, типичным юношей, чьи родители позволяют сыну некоторое количество юношеских восторгов и непослушания – из любви к нему. Сама мысль о том, что такая жизнь существует, утешала. В Е. Элизабет, вероятно, увидела человека, на чью дружбу и поддержку она могла рассчитывать, кого-то, с кем она не хотела терять связь. «Я хочу задать тебе один личный вопрос, – писала она. – Мне нужно знать, сможем ли мы оставаться друзьями, когда у тебя появится девушка? Дружба часто распадается из-за этого. А для меня это очень важно. Веришь или нет, с парнями мне общаться намного легче, чем с девушками».

Потом она принялась объяснять, почему ей легче открыть душу ему, нежели школьным подружкам: «Девчонки не такие надежные, как парни. Может, мне потому так кажется, что я с раннего детства болталась около своего брата. Ему сейчас двадцать один год, я очень горжусь им. Я знаю все о нем, а он знает все обо мне, и я не могу о нем сказать ни единого плохого слова». В конце письма шла приписка: «Надеюсь, в скором времени нам удастся встретиться. Всего тебе наилучшего».

Элизабет отправила письмо, вложив в него свою фотографию, снятую на «Поляроид». На ней была надета клетчатая блузка, она сидела на ступеньках крытого родительского бассейна цветущим летним вечером 1984 года. Солнце отсвечивает в ее коротких рыжих волосах, губы чуть тронуты улыбкой. В постскриптуме она поясняла: «Фотография немного темная, но в другой раз я пришлю тебе лучше, ладно?» На обороте снимка было нацарапано: «Думай обо мне!!! Сисси».

Это последняя известная нам фотография Элизабет Фрицль, сделанная перед тем, как она исчезла и угодила в подземелье, в свое долгое заключение. Это момент счастья: у нее есть любимый человек, у нее есть и друг, на которого она может положиться, и она стоит перед заманчивой перспективой покинуть вскоре родительский дом и уйти от оскорбительной отцовской тирании.

Ее второе письмо к Е., датированное 29 мая 1984 года, было написано на бумаге для писем, на которой красовалась девочка из мультфильма, танцующая в желтом платье. Вот о чем там говорилось: «Привет, Е. Сейчас уже половина одиннадцатого, и я лежу в постели. Конечно, в субботу я ушла. Ты представляешь, как я надралась? Сначала мы заглянули в пару клубов. Потом, около пяти утра, пошли ко мне – выпить кофе, потому что нам было так весело, и потом они остались ночевать у меня. Что был за бардак. У меня полдня ушло на то, чтобы все за ними убрать в доме».

Вряд ли ее отец был бы от этого в восторге. Она продолжала говорить о своей работе официантки: «У меня почти всегда есть два выходных в неделю. Тогда я хожу плавать, играть в теннис, а иногда играю в футбол. Мне нравится слушать музыку и просто поспать днем».

Что ж, в плену все, что тебе остается, – это сны.

Друзей, с которыми она «клубилась», Элизабет называла своей бригадой и писала: «Они такие классные». Она настаивала, чтобы ее друг «сдержал обещание и приехал к ней, как только получит водительские права». «У меня шестеро братьев и сестер, из них четверо парней и две девчонки. Моему брату Г. 21 год. Его я люблю больше всех».

Она подписалась как «С» и прибавила: «Береги себя, будь хорошим мальчиком. Не пей слишком много».

В третьем письме, отправленном из Амштеттена 3 августа, менее чем за месяц до того, как она скрылась под землей, Элизабет и раскрыла свои планы переехать к одной из своих сестер. Она писала Е., что живет «в сплошном стрессе», что имело отношение к предстоящим экзаменам. Но ей удалось посетить ярмарку с коллегами по работе: «Это было что-то». Потом она снова вспомнила про переезд: «Как только я перееду, я пришлю тебе новый адрес, – писала она. – Ты сможешь приехать ко мне в гости со своими друзьями. Скрести за меня пальцы – когда ты получишь это письмо, все уже будет позади!»

Но настоящие испытания еще только грозили обрушиться на нее.

Во всем остальном ее тон был беспечным, она даже как будто оправдывалась в том, что не смогла написать более длинного письма: «Сейчас я слишком устала, потому что уже поздно, и к тому же этот фильм («Дуэль») такой захватывающий. Я не могу писать, пока не досмотрю его, – заключила она. – Пока, скоро увидимся, С. Отвечай поскорее и не напивайся без повода!»

В письмах Элизабет Фрицль предстает перед нами совершенно нормальной счастливой девушкой – беззаботной и не подозревающей о жестоком роке, уже нависшем над ней.

Ее любимый человек, Андреас Круцик, тоже писал ей. «Я послал Элизабет два письма, в которых писал, как сильно люблю ее. У меня было разбито сердце, когда я так и не получил ответа».

Не ведая о коварных махинациях ее развратного отца, Андреас, вполне естественно, пришел к выводу, что его предали. «Я думал, она бросила меня, несмотря на все наши разговоры о будущем и свадьбе. Она говорила о наших планах сбежать вместе и пожениться, и ее отец, должно быть, узнал об этом».