Замурованная царица. Иосиф в стране фараона

На основании этого показания решено было тотчас же отправить носителя опахала Каро в Мемфис и в Цоан-Танис. Там он должен был предъявить роковой меч всем продавцам оружия и узнать, кому и когда был продан финикийский меч.

В Цоан-Танисе Каро действительно напал на след того, что ему поручено было разыскать. Один оружейник этого города узнал предъявленный ему меч. Он сказал, что это дорогое оружие досталось ему по наследству от отца и хранилось в его лавке вместе с прочим оружием, но что несколько месяцев назад зашел к нему молодой египтянин и, увидав меч, который ему очень понравился, купил его за весьма дорогую цену.

– Кто же был этот молодой египтянин? – спросил Каро с затаенной радостью, которую боялся обнаружить перед продавцом. – Он здешний? Из Цоан-Таниса?

– Нет, господин, он приезжий и, как я узнал, отправлялся отсюда в Фивы, – отвечал торговец.

– А имя его? – спросил снова Каро.

– Имени его, господин, я не спрашивал; знаю только, что он купил здесь на рынке двух рабынь – одну молоденькую, а другую старуху из племени куш.

– А молодая из какого племени?

– Этого не умею сказать, господин; а говорили, будто она из царского рода.

– А какая она из себя?

– Очень красивая и с золотистыми волосами; говорили, будто она привезена из-за «Зеленого моря».

– А какой из себя египтянин, который купил ее?

– Высокий и красивый и, должно быть, из знатного рода – с золотой цепью на груди.

Больше этого ничего не мог узнать Каро от продавца оружия. Тогда он обратился к торговцам невольниками. Здесь след того, чего он доискивался, выяснился еще более. Один из работорговцев припомнил, что несколько месяцев тому назад он продал одному знатному молодому египтянину из Фив двух рабынь – одну юную красавицу из северных стран, дочь царя, город которого был разрушен и сожжен врагами, а дети его, дочери, отвезены в разные места; одна из них со своею рабынею и была отбита на море финикийскими пиратами и продана в Цоан-Танис.

– А не знаешь, как звали этого царя, ее отца? – спросил Каро.

– Не помню, господин, – отвечал работорговец. – Старая рабыня, из страны Куш, называла имя этого царя и их город, но я забыл.

– Не Троя ли этот город?

– Так, так, господин, именно Троя.

– А царь назывался Приам?

– Кажется, что так; но наверное не помню.

– А как звали эту дочь его, что купил у тебя знатный египтянин?

– Я ее звал просто «царевной» или «золотой царевной», потому что у нее волосы такого цвета, как золото священной страны Пунт.

Для Каро не оставалось теперь никакого сомнения, что это была несчастная Лаодика, дочь такого же злополучного Приама, а купивший ее египтянин – Абана, сын Аамеса.

С этими сведениями он и поспешил воротиться в Фивы.

Всю дорогу его мучили вопросы: неужели Абана зарезал Лаодику? А если он – то как он мог пробраться ночью в женский дом? Но старая египтянка утверждает, что Лаодику зарезала женщина, но только мечом, принадлежащим Абане.

«Нет сомнения, – думал Каро, – что Абана, злобствуя на Лаодику за ее бегство, подкупил одну из женщин дома фараона зарезать невинную девушку: пусть же не достается никому другому, если не досталась ему. Но в таком случае, зачем отдавать свой меч для совершения убийства? Меч этот – прямая улика. Разве нельзя было найти другой меч или простой нож? Подкупленный убийца мог совершить свое гнусное дело любым острым ножом, которые всегда находятся под рукой в женском доме. Зачем же понадобился именно меч Абаны, и притом такой редкий и заметный?»

Эти вопросы так и остались не разрешенными в голове Каро.

XXI

Убийца Лаодики

В тот же день, когда Каро воротился в Фивы, Абана под наблюдением мацаев был приведен в палату верховного суда. Появление в его доме мацаев сначала встревожило его, но он тотчас же ободрился и смело явился в суд. Он даже держал себя высокомерно, зная, каким уважением в стране и лично у фараонов пользовался его отец.

– Абана, сын Аамеса! – торжественно обратился к нему Монтуемтауи. – Пред лицом Озириса говори только правду. Скажи, что ты знаешь о дочери троянского царя Приама Лаодике, которую ты купил несколько месяцев тому назад в Цоан-Танисе вместе с ее рабынею?

– Я знаю только то, что обе они на пути от Мемфиса к Фивам, пользуясь темнотою ночи и оплошностью моих рабов, постыдным образом бежали с корабля «Восход в Мемфисе», – гордо отвечал Абана.

– И ты их потом не мог найти?

– Не мог.

– И не знал, где они?

– Не знал.

– И никогда больше не видел Лаодику?

– Не видел.

– Абана, сын Аамеса! – возвысил голос один из судей, знаменоносец гарнизона Хора. – Ты говоришь неправду в лицо Озирису, ты видел царевну Лаодику.

– Абана, сын Аамеса, ты сознаешься, что сказал неправду в лицо Озирису? – спросил Монтуемтауи.

– Не сознаюсь, – был дерзкий ответ, – я сказал правду.

– Уличи же его во лжи, знаменоносец Хора, – сказал председатель суда.