Замурованные: Хроники Кремлевского централа

Латушкин по средам и четвергам пропадает в Нарофоминском суде, который располагается в семидесяти километрах от Москвы. Андрея забирают в восемь утра, обратно возвращают к девяти-десяти вечера. Дорога от централа до суда в среднем занимает два с половиной часа. Четырех фигурантов «Трех китов» Сергея Зуева, Андрея Латушкина с «шестерки», Андрея Саенко и Екатерину Леладзе с «девятки» возят целым автопоездом. В конвоировании четырех «контрабандистов» задействовано человек сто пятьдесят, не меньше. Отдельно машина с ОМОНом, отдельно со спецназом… Непосредственно в «газели», в которой по стаканам расфасованы арестанты, ютятся еще шестеро автоматчиков. По иронии судьбы четверо омоновцев из конвоя некогда входили в личную охрану Зуева.

Латушкин вернулся в начале десятого. Вымотанный, голодный, но веселый.

— Сейчас к нам двоих заселят, — с порога удивил он.

— Откуда знаешь?

— Андрюха-режимник раскололся, когда со сборки поднимал.

— Знаешь кого?

— Братчикова и Грабового.

— Интересно. А… — я не успел закончить. Лязгнули двери, на пороге появился Костя. Питерский предприниматель Константин Дмитриевич Братчиков обвинялся в заказе убийства гендиректора ПВО «Алмаз-Антей» Игоря Климова и руководителя ОАО «Проммашинструмент» Елены Нещерет. По уже сложившейся практике показания на Братчикова дал главарь банды убийц Евгений Маньков, ранее приговоренный к пожизненному заключению.

31 августа 2007 года суд присяжных вчистую оправдал Братчикова и Станислава Тюрина, которого следствие определило в посредники заказа. Присяжные справедливо посчитали показания Манькова оговором, на который свидетель обвинения пошел ради смягчения пожизненного приговора. Не желая испытывать судьбу на хроническое милосердие, Костя сразу рванул за границу — в Эквадор, и был прозорлив: оправдательный приговор Верховный суд отменил. И уже 28 февраля 2008 года Братчикова из Эквадора вывезли на Родину.

И вот он в тюрьме в ожидании нового процесса, катается в суд, где знакомится с томами уголовного дела.

В организации своего преследования Костя грешит на кремлевского кардинала Виктора Иванова. Не последним был тот факт, что убиенный Игорь Климов слыл другом Путина.

В свои сорок четыре года Костя на них и выглядит. Поджарый, усатый, с залысиной. Как всякий неверующий, но духом не падающий, он неунывающий пессимист с тонким чувством юмора и интеллигентными манерами.

Помогли Косте затащить вещи. От былого внутрикамерного простора не осталось и следа.

— Надо уплотняться, — вздохнул Латушкин. — Сейчас Грабовой прибудет. У него, говорят, баулов не меньше, чем у Френкеля.

Относительно багажа Григория Гробового Андрей ошибся. Медиум, записанный судом в мошенники, затащил за собой в камеру всего четыре сумки, остальные вовремя оказались сданы на склад.

С детским любопытством и даже где-то с опаской мы исподтишка рассматривали нового пассажира с разрекламированной на всю страну репутацией недобросовестного волшебника, дерзнувшего покуситься на президентское кресло.

Вживую Грабового я видел единожды мельком этой весной, возвращаясь из суда на «девятку». Воронок, как всегда, под завязку. Зэки друг на дружке маринуются в общем поту и смоге. Однако дальний угол, в котором, закутавшись в пальто, сидит сутулый арестант, отрешенно уставившись в противоположную стенку, пустовал. Необычная картинка. Даже больных самыми страшно-заразными болячками так не чураются. Обиженных же попросту выламывают из голубятни. Но интересоваться подробностями было не у кого, и я, следуя общему примеру, еле втиснулся в общую тесноту, усевшись напротив двух обаятельных быков-подельников. Разговорились. Ребята шли по архаичной статье — вымогательство, ныне встречающейся крайне редко. Они красочно и воодушевленно рассказывали, как их принимали «вонючие мусора» на проспекте Вернадского. Как после получасовой погони по Москве, когда их преследовали цэфэошники на «Рендж Ровер Спорт» и «Х-5», они почти ушли, бросив изрешеченный милицейскими калашниковыми свой старенький 124-й мерин и перемахнув через высокий забор… Но за забором, хе-хе, оказалась особо охраняемая территория Академии ФСБ. Вымогатели сидели на Медведково около пяти месяцев. Когда стали выгружать «Матроску», и я потянулся к выходу, Витя, самый здоровый из бандитов, дернул меня за рукав, и, косясь на зачумленного в пальто, шепнул: «Узнал?»

— Нет. А должен?

— Это Грабовой, — еще тише сказал Витя, явно переоценивая слуховые способности чьи-либо, включая мои.

Разглядеть повнимательней сей источник суеверного страха я тогда не успел.

— Григорий, — робко представился вошедший, натужно улыбнувшись.