Замурованные: Хроники Кремлевского централа

— Поставили в Питере памятник Николаю Васильевичу. Тут же журналисты обнаружили портретное сходство и заявили, что памятник поставили вовсе не Гоголю, а мне. На первой кнопке телевизора есть одна дура истеричная, лепит сюжеты по криминалу, так она вообще договорилась до того, что памятник Гоголю-Кумарину напротив Казанского собора поставили как символ непримиримой борьбы тамбовских с казанскими… Вань, расставляй шахматишки.

Отыграли три партии, одна победа осталась за мной, но я в нее уже не верил, просто наслаждался насыщенной комбинациями игрой. Мои явные ошибки и ляпы, безусловно, прощались. За нами с соседней шконки в неподдельном зрительском азарте внимательно следил Олег.

— Ну, с Володей играть не интересно. Давай сгоняем с тобой партейку, — обратился ко мне Жура.

— А ты умеешь, Мурло? — спросил Сергеич соседа.

— Еще бы. Мы постоянно играли.

Кумарин передает эстафету Журе, переместившись в зрительский зал. С новым соперником все три партии остались за мной. Каждый второй ход Сереги сопровождался комплиментами Кумарина типа «тупая молдавская лошадь, рожа или мурло».

Через час в хате бодрствовали только я и Жура. Подоспел чаек, достали банку бурого алтайского меда.

— Большую партию кокса тебе вменяют? — спрашиваю Серегу.

— Около двух килограммов. Короче, говорят, что из Аргентины в Россию гнали посылками кокс, спрятанный в лошадиные седла.

— А в чем твоя роль?

— Якобы я придумал всю схему и был конечным получателем товара. А еще был поставщиком чуть ли ни всех московских барыг.

— Как-то неубедительно, чтоб с двух килограммов вся столица кормилась…

— Вот-вот. Я думаю, что за выходные одна только Рублевка килограммов десять подъедает.

— А в реальности, интересно, сколько на Россию идет кокаина?

— Не много, в основном транзит. У нас рынок слабо развит. Героиновая страна. Главные потребители — США и Европа. Хотя в самом бизнесе русских хватает. В Аргентине лет шесть назад сидел целый экипаж подводной лодки — все наши. Их приняли с сорока тоннами кокса на борту. Подводный транспорт там востребован. Обычно с Колумбии товар по местным рекам идет в Парагвай, в портах которого собирается весь мировой левак — от наркоты до ворованных машин. Перевалочными транзитами используются и Аргентина, и Уругвай. Кстати, столица Уругвая — Монтевидео — самое популярное прибежище для беглых американцев и европейцев. Не город — сказка. Хорошо там… Чего я здесь делаю?

— А дальше?

— А дальше. — Жура разочарованно отхлебывает остывший чай. — Дальше по Атлантике. Три года назад приняли прибалтов с четырьмя тоннами кокаина. Они гнали через Румынию, по Дунаю на Европу. Пункт назначения — Испания.

— На Россию откуда идет?

— Девяносто процентов из Колумбии через питерские порты. Оттуда крупные партии тянут на Дальний Восток для Японии.

— Для Японии?

— Конечно, туда кокаин поступает только из России. Смотри, какая арифметика. В Колумбии грамм кокса стоит пять баксов, у нас оптовая цена 50–75 долларов, в розницу — двести. В Японии грамм уходит уже за пятьсот долларов. Но самый лучший чистый кокаин считается боливийский, в высокогорье более благоприятный климат.

— Что значит — чистый?

— Самый чистый — это грязный и вонючий. Жирная перламутровая паста, слоистая, словно чешуя. Чем больше воняет, тем больше ценится. На сленге пасту называют «фиш». Помнишь у Скутера песню “How match is the fish”? Так это вовсе не про рыбу. Из одного килограмма пасты делают два кило порошка. В Москве есть такой понт, что самый крутой кокаин — розовый. Гламурно, видите ли. Хотя дело в другом: основная часть товара в Америку и Европу приходит в переработанном виде. На службе у пацанов вся передовая химия, а химик — самая востребованная профессия. Из кокса делают пластиковые файлы, другую разную канцелярию, даже оргстекло, растворяют в лаке, краске, вине. А в Штатах и в Европе ставят мини-заводы для обратной переработки. Так вот, розовый кокаин всего лишь синтезирован из виноматериала.

— Чистоту же вроде проверяют по заморозке.

— Ха-ха. Чисто лоховская фигня. Сама паста не морозит. Для этого ее разбавляют монитолом и ледокаином.

— Что это?

— Лекарство, которое используют стоматологи для заморозки. К тому же только дебилы мажут в десну. Во-первых, горько. Во-вторых, немеет сразу полморды. Кстати, знаешь, как мусора выявляют любителей «первого»?

— Ну?

— Кокс светится в ультрафиолете. У ментов через одного ультрафиолетовый фонарик. Они сразу светят в нос, просвечивают машину: швы на сиденьях, панель, торпеду. Блеснула крупинка — пошла торговля.

— И сколько стоит откупиться?

— По-разному. Обычно от пяти до полтинника зелени в зависимости от наглости и жадности мусоров, ну и, естественно, от твоих финансовых возможностей. В Москве чистого кокса нет, лучше, чем восьмидесятипроцентный, не найдешь. Здесь хорошим считается уже шестидесятипроцентный, хотя умудряются разбодяживать и до двадцати процентов.

— Чем разбавляют?