Замурованные. Хроники Кремлевского централа

– Представляешь, – Серега злобно ухмыльнулся. – У меня обыск майор проводил, которого я с детства знаю, в соседних подъездах жили, дружили… «Горячее сердце, чистые руки»… За звездочку отца родного закроет…

Услышав это, Игорь насупился, отвернулся и продолжил созерцание улицы через потолок.

– Короче, через месяц после ареста, – на выдохе, боясь не успеть всего рассказать, продолжал Генералов. – Приходит ко мне следак с предложением: или чистуха, или сто пятая в придачу. Я года два назад попал в легкий блудняк. Выхожу как-то из подъезда, иду к машине, вижу: рядом бомж валяется, башка у него в крови. Ну, я вызвал «скорую». Лепилы, естественно, ментов подтянули. Оказалось, что доходяге из травматики в глаз шмальнули, и на глушняк. Мусора тогда все оформили, меня отфиксировали как свидетеля с благодарностью, как говорится, за гражданскую сознательность. А спустя два года, в Лефортово мне следак заявляет, что поскольку у меня в машине имелось травматическое оружие, значит, я и замочил того мужика. Проложили конкретно.

– Как сидится-то?

– Нормально. Знаешь, в тюрьме вкус к жизни обострился или вновь появился – сам не пойму. Если б завтра выйти, то спасибо судьбе за такую школу. Кстати, как у вас? С кем сидишь?

– С одним бандюком из кингисеппской группировки. Его из Лефортово перекинули.

– Заздравнов?! – лысый, нарочито отстранившийся от нашего разговора, подскочил, словно ошпаренный.

– Пересекался с ним?

– Животное! – Игорь взвыл. – Я с этим гадом три месяца отсидел.

– Не сладко, я смотрю, тебе с ним жилось.

– Да он урод отмороженный, сволочь тупая, на «ры» берет… – лысый осекся, не совсем своевременно сообразив, что слишком увлекся.

– Не, у нас он смирный, правда, жрет все, что не приколочено, но строго по разрешению. Привет передать?

– Обойдется! – лысый в досаде закусил губу.

– Как фамилия-то твоя?

– Зайцев, – нехотя пробормотал собеседник.

По дороге заехали еще в несколько судов. На одной из остановок в воронок закинули девочку. Она присела на краешек скамьи в открытый стакан, практически вплотную к нашей решетке. Звали ее Милой, статья два два восемь. Простые, светлые черты лица, хрупкая фигурка, глубокий уставший взгляд тонули в этом человеческом смраде. Мат затих, заиграли улыбки. Эта девочка, сама того не ведая и не желая, стала внезапно ожившей душой и совестью нашего покрытого коростой безнравственности многоликого организма. Как же их пронзительно жалко, молодых русских девчонок, словно маленьких бездомных ребятишек. И жалость-то самая подлая, потому что слезливая, беспомощная и бестолковая.

Возле «Матроски» половину этапа перекинули в другой автозак. На территории тюрьмы меня пересадили еще в один воронок, который, сделав «круг почета», остановился возле козырька с резными наличниками и деревянной табличкой «99/1». Подняли в хату: горячий чай, свежие газеты.

– Леша, тебе привет из Лефортова.

– От кого? – Заздравнов напрягся.

– От Зайцева.

– Ты эту суку бээсную видел?! (бээс – бывший сотрудник. – Примеч. авт.)

– Так он гэбэшник, что ли?

– Полковник ФСБ. Я еще до него доберусь!

Отмерив по продолу шагов пятнадцать, припарковали с пожитками возле камеры под номером боб. Хата, очередной тройник, заселена двумя не похожими друг на друга страдальцами. Один – приземистый бычок, с благообразной окладистой бородой и тучной фигурой, другой – высокий, в меру крепкий, в меру сутулый, с вычурной интеллигентностью лица, которую подчеркивал широкий, слегка приоткрытый рот с завернутыми во внутрь губами. В выражении этом уже угадывались легкие полупрозрачные мазки тихого безумия. Новые соседи без вопросов помогли занести в хату вещи. Высокого я определенно где-то видел, но ничего конкретного в голову не приходило, хотя меня он узнал сразу. Бородатый представился Игорем.

– Алексей, – второй протянул руку, ожидая немедленного узнавания.

– Где-то я тебя видел, – я явно не оправдывал надежд.

– Пичугин, – с легкой досадой открылся собеседник.

– Да-да-да, замглавы службы безопасности ЮКОСа, если не ошибаюсь, – запоздало реабилитировался я в глазах Алексея.

Фамилия Пичугин была знаковой. Его арест стал новой вехой в эволюции политической системы страны, закатом империи Ходорковского.

Начальника отдела внутренней экономической безопасности НК ЮКОС Алексея Владимировича Пичугина приняли 19 июля 2003 года, предъяв обвинение в убийстве тамбовского коммерсанта Сергея Горина и его жены Ольги. Гориных похитили в ноябре 2002 года при невыясненных обстоятельствах, тела их так и не нашли. Спустя два месяца после задержания Пичугину добавили покушения на сотрудницу мэрии Москвы, бывшую служащую ЮКОСа Ольгу Костину и сотрудника «Роспрома» Сергея Колесова, а также угрозу убийством бизнесмена Сергея Лобикова.