Замуж хотелось очень, или Шаманка Роутег

– Ты как за ночь так похудеть успела? – Оксана неуверенно протянула ко мне руку, но не дотронувшись одернула ее обратно. Я зависла. О чем речь? Какое похудеть и что с их лицами? Выражение ужаса стало сменять любопытство, с которым они рассматривали меня.

– Я не худела, – теперь я перешла в фазу растерянности и накинула на плечи одеяло.

– Нет, нет, ты подожди, как не худела? – Танька дернула мою накидку вниз. – На тебе минус двадцать, что за игра в иллюзию? Я вроде не пила вчера. Оксан, ты видишь то же самое, что и я?

Оксана утвердительно кивнула и опять протянула ко мне руку, теперь дотронувшись кончиками пальцев к пижаме.

– Слушайте, ну вы и чокнутые! – крикнула я, и кинулась к зеркалу. – Это ж надо, бог такими подругами наградил! Я больше с вами вообще обща…. Мама! – заорала я, не договорив фразу, как только подошла к зеркалу и увидела в нем свое отражение. По телу пробежала мелкая противная дрожь, из-за чего ноги стали предательски подкашиваться, а в груди образовался непонятной консистенции шар, который перекрыл доступ всему поступающему в меня снаружи кислороду. Как ошпаренная, я стояла не в силах справиться с нездоровой физиологией и пялилась в метровое стекло, из которого смотрела какая-то девочка в болтающейся пижаме, удерживаемой только кулисой на бедрах. А я все думала, что ж мне так неудобно? На девочке было килограмм пятьдесят пять живого веса. Свой вес я помнила отлично, он давно перевалил за восемьдесят, а если быть точной и честной, приближался к девятому десятку килограмм.

Я схватилась за сердце, которое все норовило выпрыгнуть из груди, потом за голову, но поняла, что это не те движения, которые нужно совершать в данный момент, опустила руки на бедра, протянула к животу и завершила процесс ощупыванием груди. На ощупь я была тоже больше похожа на девочку из зеркала, чем на себя прежнюю. Я точно помнила ощущения, когда трогала свой живот. Он мягко переваливался складками в ладошках, моя грудь не умещалась в руке вовсе, а бедра при поглаживании занимали больший размах и амплитуду.

– Дайте воды, – с трудом выдавила я, и Оксана тут же метнулась на кухню. Глоток прохладной жидкости немного успокоил бушующий во мне пожар и дал возможность шевелить ногами, чтоб добрести до первого на пути стула. – Я в шоке, – все, что смогла выдавить я и закрыла рукой глаза, чтоб сдержать слезы.

– Саш, ты чего? – рядом присела Оксана и дернула меня за руку. – Нет, ну если разобраться, это же то, чего ты всегда хотела? Просто вопрос – как ты это сделала?

– Не знаю, – протянула я. – Мне снился сон…

– Что, сон? – Ко мне наклонилась Таня.

– Сон, я его помню. До мелочей. Так никогда раньше не было. Я видела себя маленькую и маму. Она кормила меня шоколадом за уроки.

– Ну да, ну да, помню я эту особенность твоей мамы, – подхватила Танька, но Оксана шикнула, и та замолчала.

– И что дальше? – спросила Оксана.

– Я во сне услышала голос вашей Роутег. Что-то там про выбор, про спасти ребенка, ну то, что она на сцене мне говорила, – я опять замолчала, чувствуя, как слезы подошли совсем близко.

– Ну-ну, не плачь, – Оксана провела рукой по моему плечу. – Что дальше было?

– Ничего, я сказала себе, чтоб не ела конфет, и перестала есть.

– Ночью? – удивленно спросила Танька. – Ты ела ночью конфеты?

– Нет, во сне, – раздраженно сказала Оксана, показывая Таньке, чтоб помолчала.

– Ты во сне перестала их есть, я правильно поняла?

– Ну да, я маленькая услышала меня большую и перестала.

– Господи, я маленькая, я большая, «Санта-Барбара» какая-то, – бросила гневно Танька. – Я уже нить разговора теряю.

От ее слов я почувствовала еще больший прилив слез, который мои веки не смогли удержать, и завыла белугой на всю квартиру.

– Тише, тише, – Танька кинулась ко мне, доставая носовой платок. – Ты чего? Все же хорошо. Хотела быть худой, и вот. Сколько лет добивалась, а тут просто ночью конфет не поела, – пыталась она меня успокоить.

– Мне страшно, – не успокаивалась я, продолжая выть.

– Чего же страшно? Все хорошо, – талдычила она это слово.

– Так не бывает, поэтому не хорошо! – противилась я.

– Но вот же есть, значит, бывает, и хватит реветь.

– Да, действительно, хватит! – Оксана рывком дернула меня за руку и потащила на кухню. Открыв дверцы ящика, она достала бутылку с ликером, плеснула в три рюмки темную жидкость и протянула одну мне. – Держи, выпей, успокойся. Сейчас со всем разберемся. Давай еще раз все с начала – деловито сказала она.

Я, хлюпая носом, рассказала подробно все свои действия с момента, как покинула театр, до момента их прихода.

– Значит, нам надо поехать к Роутег и все узнать, – немного подумав, после окончания моего монолога, решительно сказала Оксана и дернула меня опять за руку. – Иди одевайся, а я сейчас узнаю, где она принимает, на билетах должно быть. У нее сегодня как раз день личных консультаций.

Оксана вязала сумку и полезла за билетами.

– Странно, – перерывая содержимое, сказала она сама себе.

– У тебя что? – напряглась Танька.