Замуж? Не пойду!

Подавила смешок в самом зародыше. Нельзя смеяться над мужчиной в такие моменты, мало ли какие комплексы разовьются у него потом на эту тему, все его последующие пассии по головке не погладят. И сама удивилась такому потоку мыслей, будто мне дело до них всех есть и до этого Анбарана в частности.

– Там может быть опасно, – продолжал увещевать меня тем временем сталкер, абсолютно не представляя, что за мысли вертятся в моей голове.

– Чем?

– Это призрачный город Кинкасат. В него можно войти и не выйти. Он неожиданно появляется в новом месте и так же неожиданно исчезает, никто не знает почему.

Чем больше он говорил, тем больше меня тянуло в этот самый Кинкасат. А в свете того, что Ник обещал меня найти и пропал, желание поискать его в этом самом призрачном зеленом городе было непреодолимым. И я сделала шаг вперед.

– Да стой же ты, – снова хотел схватить меня за руку сталкер, но под моим взглядом его рука опустилась, так и не коснувшись моей. – Войдешь туда и можешь не вернуться. Никто не возвращался.

Может ли этот город быть порталом в мой мир? Задумчиво, рассматривала я каменные стены, и ожидаемо не находила ответа. Никакой тебе надписи: «Оставь надежду всяк сюда входящий»*, никаких предупреждающих знаков, лишь гостеприимно распахнутые ворота и чистая площадь, устланная темно-серым камнем, за ними.

Подошла ближе к воротам и замерла удивленно, узнавая в камне, используемом для строительства, зеленую хромовую слюду – вердит. Уж очень любила маменька всякие побрякушки из вердита. Ценила даже больше других полудрагоценных камней, считая способной выводить из организма вредные вещества и токсины, тем самым улучшая внешний вид и сохраняя красоту. И если я правильно помню его магические свойства, расписываемые мамой отцу, то он помогает отыскать верный выход при любых сложных, жизненных обстоятельства. Символично. Наверное.

Именно эта мысль вымела из моей головы все сомнения, и я сделала шаг к видимой границе, за которой трава, превращалась в камень.

– Да куда же ты прешь? – кипя возмущением, оттащил меня от ворот мужчина.

Подняла взгляд, мечтая испепелить доставшего меня наглеца взглядом, и наткнулась на карие очи, пылающие огнем и светло-русую щетину на щеках.

– Ты кто? – желание убивать никуда не делось, лишь на мгновение спряталось под острым изумлением.

А он так и застыл, крепко держа в своих руках, вглядываясь мне в глаза и расплываясь в улыбке:

– Выходите за меня замуж, – так спокойно и обыденно, а в глазах восхищение, надежда и томительное ожидание. И мне на мгновение стало неловко, от того, что я внушаю кому-то такие эмоции.

Машинально улыбнулась в ответ, шокировано зависнув на этом предложении. В какой-то момент меня утянуло в омуты карих глаз настолько, что я невольно подалась вперед. Вдохнула непередаваемый мускусный аромат с нотками свежего морского бриза и залипла на губах, чувствуя, как тело поддается вперед в ожидании поцелуя.

Да не, нафиг. Чтобы собственное тело и предавало? Да, я даже в подростковом возрасте его хорошо контролировала, а тут давно уже не наивная девочка, а залипла. Того и гляди расплывусь розовой лужицей.

Моргнула, отгоняя наваждение, и остужая взбунтовавшееся либидо, выскользнула из сильных рук незнакомца и, неверяще покачав головой, на негнущихся ногах отошла в сторону.

И этот туда же! Что-то страшно становится от таких предложений.

У меня, что на лбу написано: «Ищу мужа» или где-то есть символ, вынуждающий всех встречных делать мне предложение? Ценник с биркой «Хватай по скидке, а то потом никаких денег не хватит на такой редкий товар!»?

Погасила нелепый порыв оглядеть себя в поисках этой самой надписи. Выдохнула. Совсем не смешно. Три года никто не решался, а тут три предложения за неделю. Бью рекорды!

* заключительная фраза текста над вратами ада в «Божественной комедии» Данте Алигьери.

Глава 5

Трейниксер арх СКайдемантл

В глазах уже рябило от цифр, сводок и доносов. Откинув новую разработку артефакторов, Трей устало откинулся в кресле. Он никогда и никому не признается в том, что его сейчас беспокоило. И не просто беспокоило, сводило с ума. Эта трехнедельная тишина и гнетущее ощущение, что не хватает чего-то очень и очень ценного. Или точнее кого-то…

Будучи маленьким мальчиком, он постоянно ощущал свою ущербность. Нет, он ни в чем не был хуже своих ровесников, а в некоторых вещах даже превосходил их. Например, отсутствие в их с матерью жизни отца и взросление на улице привело к тому, что драться он научился чуть ли не раньше, чем ходить. И самое первое воспоминание было отнюдь не сладкое – он зубами вгрызался в лодыжку того, кто заставлял маму плакать, а тот откинул его как какого-то щенка. Он и был щенком. Щенком, получившим тогда свой первый шрам, но защитившим женщину. Трей не помнил, что именно тогда произошло, но помнил, как они убегали ночью, и как мама плакала, повторяя, что он ее спаситель. Уточнять детали произошедшего не решился ни тогда, ни много позже.