Замуж — никогда

Да, работающим здесь землякам было скучно, и они развлекались как могли — уже перебывали друг у друга в постели, уже всё друг про друга узнали, уже все бары и ночные клубы облазили. Так что появление нового человека расценивалось ими как возможность влить в коллектив свежую кровь — то есть оживить людей, пребывающих в научном анабиозе, и смачная сплетня тут играла огромную роль, потому как являлась неотъемлемой частью любого коллектива, в том числе и научного. Тут она была еще более необходима, чем, например, на заводе, потому что там рабочий режим, станки, у которых надо стоять и за гулом которых не только слов не разберешь, но даже крика. Может, поэтому у рабочих быстрее, чем у ученых, в ход идут кулаки — времени на общение в обрез, сказать надо много, а с помощью кулаков донести мысль проще. Для ученых же драка — «не комильфо», да и времени у них полно, вот и сражаются они с помощью остро отточенных сплетен, хмыканья и многозначительных взглядов: «Попробуй угадай, что говорят мои глаза». Немцы-ученые этого не понимали. Они походили на хорошо отрегулированных роботов, и у каждого имелась своя строго определенная функция, а уж служебные романы были категорически запрещены и строго осуждались.

— Ну вот, ты больше не плачешь. — Дима улыбнулся.

— Ага, — в нос сказала Надя, — пойду умоюсь, а то действительно буду завтра похожа черт знает на кого.

— Ты никогда не будешь похожа черт знает на кого. Ты красивая девушка.

— А что толку? — Надя грустно улыбнулась и задумчиво посмотрела на Диму. — Скажи, тебе было хорошо со мной?

— Да.

— Ну, хоть это успокаивает. — Она тяжело вздохнула и поднялась на ноги. — Умоюсь, и будем спать…

Покачивая бедрами, Надя уплыла в ванную комнату. Глядя на нее, Дима подумал, что она действительно очень красивая, но… Но это не его женщина. Его женщина сейчас далеко.

Надя легла в постель. Дима уже проваливался в сон, когда вдруг услышал:

— Ты ее очень сильно любишь?

— Да, — ответил он и улыбнулся.

— Молодец. Далеко не каждый мужчина устоит перед обнаженной женщиной.

— Особенно перед такой, как ты, — подсластил пилюлю Дима, в который раз за этот вечер удивляясь самому себе.

Прежде он легко и охотно шел на близость с женщиной, и его никогда не терзали угрызения совести. А сейчас… Сейчас его не смогла соблазнить такая красавица! Да пусть здесь будет десять самых роскошных женщин планеты, он их не захочет! Он желает только Анну, свою женщину. Ему хочется целовать ее, облизывать ее подмышки, сгибы локтей, крошечный очаровательный пупок… Он желает целовать только ее губы, слышать только ее стоны, обнимать только ее гибкое тело, проникать только в нее, становясь с ней единым целым…

— Это все химия, — сказала Надя.

— Химия? — переспросил Дима.

— Ага, — вздохнула она, — химия любви… Против нее не попрешь. Спокойной ночи.

Девочка не такая, как все

— Лучше жить одной, до самой смерти, — бормотала Аня, плотно закрывая за собой дверь и прислушиваясь к шуму в коридоре — может, дедушка все же не уйдет? Может…

Громко стукнула входная дверь, и Аню будто по голове ударили. Она зажмурилась и втянула голову в плечи. Дед ушел. «Вот он, мир взрослых — им наплевать на нас, потому что мы маленькие. Они могут издеваться над нами, потому что мы маленькие. Мы обязаны слушать их, потому что мы маленькие, но они нас не слушают…»

— Анька! — донесся из коридора голос матери.

Девочка не откликнулась.

— Анька! — голос становился все более раздраженным.

Стиснув зубы, девочка села за письменный стол и открыла дневник.

— Ах ты тварь!

Дверь распахнулась. Аня не повернула головы. Мать влетела в комнату и с размаху ее по затылку — хлоп!

— Иди ванну вымой, пора Женю купать!

— Сама мой!

Еще раз — хлоп по затылку!

— Не буду! — крикнула девочка.

Последовал уже не подзатыльник, а хороший удар — даже в глазах замелькало и в ушах зазвенело. Мама схватила Аню за волосы и потянула изо всей силы:

— Делай, что говорят, пока жрешь мой хлеб!

Аня еще крепче сжала зубы — больше ни слезинки! И, пока ее тянули за волосы, молча переставляла ноги. Мама дотащила ее до ванны:

— Мой!

— Не буду!

Пощечина. Искры из глаз. Кровь из носа. Защитил Аню отчим — он как раз пришел домой. Он оттащил Инну. Глотая слезы, девочка надела курточку и ушла.

— Аня, не делай глупостей! — крикнул ей вслед отчим.

— Не держи ее, — прорычала мать, — пусть катится к чертям собачьим!