Замуж за принца

Признание ошеломило Элизу, застало, прямо скажем, врасплох.

— А мне вы доверяете?

Казалось, что ее вопрос обескуражил принца.

— А не следовало бы?

— Ну что вы! Клянусь, скажу вам чистую правду. Только мы едва знакомы…

— И за этот короткий промежуток времени вы были неизменно, до горечи честны со мной. — Он криво улыбнулся. — О других, увы, я такого сказать не могу.

Признание принца невероятно польстило Элизе, она еще больше расправила плечи.

— И что бы вы хотели обсудить?

Он перевел взгляд на огонь в камине.

— Дело касается Матуса. Я размышлял о том, что же предпринял Матус после разговора с господином Хитом в свете того, что рассказала мисс Хит, и учитывая тот факт, что у Матуса не было значительных долгов. Ни одного долга, ради погашения которого потребовался бы заем.

— Вот как! — воскликнула Элиза. — Странно… А ведь мисс Хит, казалось, была совершенно уверена, что речь шла о долге.

— Фельдмаршал Ростафан, однако, унаследовал значительное состояние, происхождение которого неясно.

— О, а это уже интересно. Но какое это может иметь отношение к разговору мистера Рейно с господином Хитом?

— Точно сказать не могу. Но мне кажется, что, возможно, Матус говорил с господином Хитом от лица Ростафана?

— А такое может быть? — удивилась она.

— По-вашему, мое предположение слишком притянуто за уши? — спросил он.

— По-моему? — Элиза вдруг осознала, что он изучает ее. Казалось, он действительно хотел знать ее мнение. Это было для нее в новинку. Несмотря на то, что отец ценил ее мнение, мистера Фринка и адвокатов, которые заглядывали к ним, едва ли его интересовало, что она думает. Они удивились бы, узнав, что сам принц Себастьян советуется с Элизой Тринклбэнк. И наверняка недоумевали бы по поводу столь высокой оценки ее мнения. Впрочем, ее саму воодушевило желание принца услышать то, что она скажет.

— Почему, по-вашему, молодая женщина охарактеризовала беседу как разговор о некоем долге? — спросил он.

Элиза попыталась вспомнить слова мисс Хит. «Отец упомянул, что обсуждался какой-то долг». Но она не уточнила какого рода, а уже Элиза с Каролиной предположили, что речь шла о деньгах, поскольку вовлеченными сторонами оказались банкиры. Совершенно очевидное предположение, но сейчас ей пришло в голову, что речь могла идти о чем угодно.

— А что, если речь шла не о деньгах? — задумчиво произнесла она. — Что, если речь шла о долге иного рода, и необязательно о денежном?

— Не понимаю, — признался Себастьян.

— Например, о благодарности. Или о долге чести.

Принц задумался. Встал, подошел к окну, подбоченился. Резко обернулся.

— А ведь вполне вероятно, что вы, Элиза, правы.

В очередной раз он произнес ее имя низким, глубоким голосом, и девушку вновь охватило возбуждение. Откровенно говоря, Элиза и сама стала замечать, как легко она возбуждалась в присутствии принца Себастьяна.

— Кажется, мне следует поговорить с самим банкиром. Приглашу его на обед в Кенсингтонский дворец.

— Что? Нет! — Элиза резко встала с дивана.

— Я должен поговорить с ним непосредственно, но, как вы уже правильно заметили, не могу отправиться к нему сам.

— Но и пригласить его на обед, не будучи официально представленным, не можете. Только подумайте, какие пойдут слухи! Если он что-то и знает, то мгновенно насторожится. Нет, Себастьян, вам необходимо встретиться и поговорить с ним запросто, так, как если бы вы случайно увиделись на каком-то приеме. Например, на званом ужине.

Принц застонал.

— Я уже отобедал во всех благородных домах Лондона.

У нее не обедал, но, с другой стороны, вопрос об ужасном выщербленном столе оставался открытым. И собаки. И иные мелочи, не приличествующие приему принца.

— Я могла бы устроить… — Слова слетели с ее губ, и Элиза мгновенно пожалела о сказанном: что, черт побери, она говорит? У нее не было общества, она жила опосредованно жизнью своей сестры и ближайшей подруги. Как же ей устроить ужин, где бы присутствовал банкир, с которым она даже не знакома, и принц, которого она никогда не должна была бы встретить?

Себастьян, казалось, тоже сомневался.

— Я могла бы, — упрямо настаивала Элиза, поскольку не было ничего хуже, чем уже в следующее мгновение вынужденно признать, что она сама не ведает, что творит. — Мне Каролина поможет. Если лорда Хока не удастся убедить устроить ужин, она знает в Мэйфэр всех и каждого. Она могла бы с легкостью устроить званый ужин и пригласить десятки гостей, если бы пожелала. — Да, это было вполне похоже на правду.

Он внимательно вглядывался в ее лицо.

— И вы сделаете это для меня?

Господи боже, он ей поверил! Разумеется, она сделает это для него. Элиза вряд ли могла бы объяснить, почему ввязывается в дело, от которого отец недвусмысленно велел ей держаться подальше, если только это не желание что-то доказать себе и… да, все верно… просто быть рядом с ним. Но она совершенно не представляла, как реализовать свой хвастливый план, а оттого потупилась.

Что, черт побери, с ней происходит? Зачем раздавать обещания, которые — и она прекрасно об этом знает — не сможет выполнить?