Замужем за облаком. Полное собрание рассказов

Мы уже одиннадцать лет как женаты. Проживите столько с кем-нибудь, и вы с определенного момента перестанете обращать внимание на некоторые вещи. Это случается с большинством супружеских пар независимо от того, как сильно они любят друг друга. Волосы в умывальнике, сотни раз повторенные истории, привычка говорить с набитым ртом. Мы либо принимаем все эти вещи как должное, либо не обращаем на них внимания, либо заставляем себя с ними мириться, потому что они являются неотъемлемой частью пожизненной трапезы, которую мы делим со своим спутником. А эта трапеза состоит не из одних только сладких десертов.

Все началось с фотоаппарата. Прошу заметить: моего мужа никак нельзя назвать небрежным или рассеянным. Он никогда не оставляет вещи где попало, особенно если они хрупкие и ценные, как этот фотоаппарат. Он чрезвычайно аккуратен. Все его книги и пластинки расставлены на полках рядами по алфавиту; он любит чистоту и порядок. Почему же тогда он забыл эту вещь на видном месте? Чтобы я сразу на нее наткнулась? Порой мне кажется, что именно с этой целью.

Но прошу прощения, я забегаю вперед.

Однажды в субботу, будучи дома одна, я зашла в гостиную и обнаружила на журнальном столике небольшой серебристо-черный фотоаппарат, которого прежде никогда не видела. Красивая вещица. Сделано в Германии, фирма «ГЛИБ». Кому он мог принадлежать? Аппарат простой в обращении, типа «наведи и нажми». Я быстро разобралась, что тут к чему, и включила просмотр сделанных снимков. Их оказалось около дюжины, и все это были либо фотографии строительных лесов, либо панорамные снимки города, сделанные с большой высоты.

Через час пришел Алан, и я спросила, откуда в нашем доме появилась эта вещь. С беспечным видом он взял фотоаппарат со столика и сказал, что после встречи в офисе его забыл один из клиентов, которому он как раз собирался позвонить по этому поводу. Я созналась, что просмотрела снимки. Он пожал плечами и спросил, что я о них думаю. Я сказала, что там большей частью строительные леса, а это не очень вдохновляющее зрелище. Он с улыбкой спросил, что я ожидала там увидеть. Я сказала: не знаю, может, что-нибудь неприличное?

Он сунул фотоаппарат в карман, и на том все вроде бы закончилось. Но через несколько недель эта вещь снова попалась мне на глаза, и снимков там было уже гораздо больше.

Нельзя сказать, чтобы Алан вел себя странно. Правда, время от времени, отправляясь утром на работу, он вместо делового костюма надевал что-нибудь попроще, как для прогулки. На мои вопросы он отвечал, что в этот день не поедет в суд, а будет работать с бумагами в офисе.

Я не пытаюсь оправдать его поведение, но у каждого из нас есть своя личная жизнь. У каждого свои заботы и планы. И пока в них ничто не вмешивается, вы мало задумываетесь о том, чем занят ваш супруг в течение дня. Особенно если вы прожили вместе много лет. Первое время после свадьбы я, случалось, прерывала свои дневные дела и гадала, чем сейчас занят в эту минуту мой муж. Но в то время слово «муж» еще имело для меня прелесть новизны, и я не уставала произносить его при всяком удобном случае. Однако с годами такие вещи неизбежно блекнут и тускнеют. Достаточно и того, что я по-прежнему с радостью встречаю мужа после работы и что у нас все еще есть о чем поговорить друг с другом. Не мне давать определение счастья, но думаю, что мы были счастливой парой. Многие наши друзья развелись; другие жили вместе, но могли по нескольку дней подряд и словом не обменяться. У нас с Аланом было иначе. Почти каждый вечер мы беседовали о разных вещах, вместо того чтобы таращиться в телевизор или сразу после ужина расходиться по своим комнатам. Мы многое делали вместе. Мы предвкушали выходные и праздничные дни как возможность провести время вдвоем. Я не пытаюсь его оправдать, имейте это в виду. Но я все еще его любила и – что, пожалуй, важнее – получала удовольствие от общения с ним.

У каждого есть свои секреты, но, если они не осложняют жизнь твоим близким, что в этом плохого?

* * *

До того как он обнаружил эти строительные леса, Алан Харрис не имел секретов ни от кого. Да, ему случалось заниматься мастурбацией, ковырять пальцем в носу и врать по мелочам. Но эти грешки не были секретами, поскольку он был уверен, что все – или почти все – делают то же самое. Для него секретом было нечто постыдное, свойственное только тебе одному, нечто тщательно скрываемое от других людей. В возрасте сорока двух лет его мало заботило, что о нем знают окружающие, и он искренне считал, что скрывать ему нечего. Он был привязан к своей супруге и никогда ей не изменял. Ему нравилась его жизнь, и желания что-то радикально в ней менять не возникало. В деньгах он не нуждался и мог купить все, что хотел. А хотел он не так уж много. Не то чтобы он был всем доволен, но он был вполне удовлетворен, и этого ему хватало. Он был юристом по профессии, а юристы умеют находить компромиссы.