Замыкание

– И лучше всего этим заняться из салона красного феррари, – подмигнул я ему, вручая визитку с номером Димки.

Глава 4

Вышколенный персонал столичной резиденции Юсуповых помнил наизусть, что старый князь предпочитал огромным залам — уют и тепло крохотных комнат. Простительная для его лет черта, которую обычно воспринимают с улыбкой и снисхождением к ломоте в костях, дорисовывая в фантазии теплый плед, кресло и огонь в камине. Но те, кто знал старого князя лично, понимали, что дело вовсе не в уюте.

Безопасность – это когда низкие потолки, узкие переходы и нет окон, а над головой десяток-другой метров скалы, которая выдержит круглосуточный артобстрел, даст выспаться под ритмичную дрожь земли и подарит шанс проснуться следующим утром.

Безопасность — вот высшая ценность, которую обесценивают из поколения в поколение. Все эти витражные стекла от пола до потолка, роскошные апартаменты, легкомысленные перекрытия и ржавые петли на дверях бомбоубежищ – все стало возможно исключительно после того, как выжившие под бомбежками «мастера» и «виртуозы» выходили под чистое небо и обращали дни и недели врагов в вечную ночь бесконечной грозы.

Вот тогда-то и зарождались общечеловеческие ценности — через культивацию неотвратимости наказания; из житейской мудрости, донесенной до всех желающих: если вы тронете нашу кровь, мы придем и покроем пепелище ваших домов солью, чтобы ни одного ростка не взошло впредь. Механизм, построенный на единстве рода, гарантирующий безопасность для каждого с алым княжеским гербом на груди.

Все то, что кажется сейчас таким естественным и обычным: возможность в одиночку идти по городу вечером; выпустить детей играть возле дома; отпустить девушку с подругами одних по магазинам. За все заплачено кровью.

Под ногами старого князя хрустнули осколки разбитого стекла, а замотанный пленкой и скотчем фрагмент стены родовой башни взвыл от налетевшего ветра. Он сам велел ничего не трогать – разве что прикрыть от влаги и ветра. Но в воздухе все равно чувствовались запахи холода и сырости от подтаявшего снега, немного — оплавленного пластика и дерева. Тонкая нота перегретого металла и ржавчины, проступившей через бетон под снятым из-за пожара паркетом.

Это была комната, которую всегда подготавливали до его прибытия – небольшая, всего-то два на три метра, с единственным окном в сторону реки и храма. В больших он так и не научился спокойно спать.

– Значит, пришел и выкинул перстень? — Прищурился старый князь, глядя на столицу.

Произошедшее в небе позапрошлым вечером могли наблюдать все – уж больно ярко, шумно и близко к центру города находилась родовая башня. Но вот детали…

Позади скрипнуло два кресла – присутствовали еще два поколения Юсуповых, отец с сыном.

– Да, дедушка. – коротко ответил Александр, вставая с места.

— А ты – что? – Заложив руки за спину, чуть повернулся старый князь, чтобы краем глаза наблюдать за внуком.

-- Отпустил его и доложил отцу.

– Отпустил?

– Он ушел, я не препятствовал. – слегка напрягся голос говорившего.

– Ясно. – Отвернулся старый князь. – Ты бы и не смог его остановить. В этом нет твоей вины. Но вот что не догнал и не продолжил беседу на его территории…

– Он перешел черту. – Холодно ответствовал ему голос сына, так и не вставшего с кресла.

Князь нынешний. Уверенный в себе и своих действиях, как и положено на его должности.

– Там, – качнул старик подбородком в сторону города. – Хотят знать наше мнение. Интересуются причинами. Не знают, что им писать в газетах. – Усмехнулся он.

– Слова «внутренние дела рода» их больше не устраивают? – Деланно удивился князь.

– Устроили бы. Если бы слухи о перстне с нашим гербом не ушли из этих стен. – Вновь посмотрел он на внука, упрямо глядевшего перед собой.

– Я никому не говорил. – Тем не менее, упрямо произнес тот.

– Устроил утечку. – Покровительственно кивнул старый князь ему, словно хваля за домашнее задание.

– Я не…

– Молчи!

– Отец, вместе с Самойловым тоже были люди. – Выдерживая нейтральный тон, заметил нынешний князь. – В том числе недружественно настроенные. Тот же бывший князь Черниговский…

– Иван Александрович хлеб ест с его рук! Ему это отречение – ножом по горлу!!

– Я не могу быть гарантом всех свидетелей того вечера. – Упрямо смотрел Александр. – Я готов ручаться за свою свиту. Но не за чужих людей. – повторил он фактически за отцом.

Старый Юсупов покачал головой.

– Я помню, как всех вас, мальчишек и девчонок, подрастающее поколение, учили взаимопомощи. Топили в болотах, сплавляли на плотах по быстрым сибирским рекам и оставляли одних в тайге. Чтобы в голову въелось до конца жизни – своих не бросать никогда.

Но как так получается, что все эти храбрые и смелые приходят и говорят: этот родич не тонул вместе с нами. А вот этот – не ходил на плотах и не голодал с нами в снегах вечной мерзлоты. Этот – не бежал с нами от разъяренных стражников? А вот эта и эта – вообще росли и учились в другом городе. Сколько отличий должно набраться, чтобы следующим шагом один мой внук воткнул второму нож в спину?! Чужие люди, говоришь?!