Замыслы (сборник)

Единственное, что я могу позволить себе – постоянно говорить ему: «Филипенко, расправь плечи!» И я ведь и говорю, говорю, наверное, даже чаще, чем следует. Если немедленно не остановлюсь – по Риге поползут слухи об училке, которая влюбилась в своего ученика. Господи, Господи, глупо-то как! Неужели и в самом деле я влюбилась в мальчишку, который, пошло сказать, отстает по всем предметам, кроме моего?! Говорят, он действительно не может решить элементарную алгебраическую задачу за седьмой класс. Говорят, он не учит латвийский. Он только шутит, шутит и шутит. Каждый день. Как из ведра. В последний раз, когда я попросила прочитать его любимое стихотворение, он замолчал и опустил глаза в книгу. «Филипенко, что ты делаешь?» – спросила я. «Читаю! Вы же сами сказали мне прочитать любимое стихотворение – вот я сижу и читаю!». «Очень остроумно, Саша. Я бы хотела, чтобы ты прочитал его вслух!». И он встал и начал читать: «Я в Париже живу как денди, женщин имею до ста. Мой член, как сюжет в легенде, переходит из уст в уста». Ребята начали гоготать. Класс взорвался. Все смеялись, все, но только не он. Он только улыбнулся, улыбнулся так, будто между нами уже был какой-то секрет, будто это я позволила ему подобную глупость.

«Слишком короткое», – сказала я. «Как твой член, Филипенко!» – выкрикнул кто-то из мальчишек. «Хотите длинное, как мой член? Хорошо…» – и он начал читать: «Вашу мысль, мечтающую на размягченном мозгу, как выжиревший лакей на засаленной кушетке, буду дразнить об окровавленный сердца лоскут: досыта изъиздеваюсь, нахальный и едкий…» И читал, он, конечно, мне. Будто я была той самой Марией, которая пришла к нему после двенадцати и сообщила, что выходит замуж. Я смотрела на него, прикрыв губы ладонью, и если бы в тот момент в классе оказалась моя мать, то никогда бы больше не спрашивала она меня о любви.

– Все записали?

– Да!

– Идем дальше.

Замысел пятый. Мы