Зандр

— Почему вы ими не воспользовались? — поинтересовался Захаров. В Заовражье, как впрочем, и везде, не любили плодить бюрократию, поэтому городской голова одновременно исполнял обязанности верховного судьи.

— Потому что от прошлого нельзя спрятаться, ваша честь.

— Вы устали убегать?

— Я вообще не убегал.

— Ваша честь, вам не кажется, что вы топчетесь на месте? — громко поинтересовался Кролик, чуть оторвав зад от лавки.

— Вообще-то я сижу в кресле, — отозвался судья, наградив баши жёстким взглядом. — И не помню, чтобы давал вам слово.

— Это глас народа.

— Не льстите себе.

— Э-э…

— Можете извиниться и замолчать. В противном случае вас выведут.

Пара плечистых ополченцев, играющих роль судебных приставов, обозначили готовность двинуться к возмутителю спокойствия, и Цунюку пришлось подать назад:

— Прошу простить меня за несдержанность, ваша честь. Очень хочется поглазеть на повешение… И получить обратно свою собственность.

— Ваше нетерпение понятно.

Судья подождал, пока Кролик не опустится на место, после чего вновь перевёл взгляд на Флегетона.

— Свидетель утверждает, что вы известны в Зандре под псевдонимом Три Пореза. Это так?

— Да, ваша честь, — спокойно подтвердил Карлос. — В качестве доказательства я могу продемонстрировать причину возникновения этой клички… — Он чуть повернул голову, показывая судье шрамы на шее. — И рассказать, как именно отметины появились на моей шкуре. Это случилось ещё до Времени Света…

— Вас и тогда звали Три Пореза?

— Стали звать после того, как появились шрамы.

Зрители зашушукались, однако подавать по примеру Кролика голос никто не рискнул. Но зашушукались, обсуждая невиданную откровенность и невиданное же хладнокровие подсудимого: обычно пойманные юлили, отказывались от всех обвинений и рыдали, умоляя о пощаде.

— Вы возглавляли банду падальщиков?

— Да, ваша честь.

— Вы совершили преступления, которые вам приписывают? — помолчав, осведомился Захаров.

— Я совершал преступления и готов рассказать о каждом из них, — неспешно ответил Флегетон. — Однако многое из того, что вы знаете о Трёх Порезах, приписано мне любящими поболтать обитателями Зандра.

— Он врёт! Он боится ответственности! — Банкир снова вскочил и обличительным жестом ткнул в сторону Карлоса указательным пальцем. — Он боится!

— Даже того, что я расскажу, хватит на два повешения, — хмыкнул Флегетон. — Так что успокойся, Кролик: ты получишь своё.

— Никто не называет меня Кроликом!

— Ну, поплачь теперь!

— Я вырву тебе сердце!

— К порядку!

Искренняя ярость малорослого Банкира выглядела не столько опасно, сколько забавно, зрители заулыбались, и их смешки привели Кролика в бешенство.

— Отдайте мне падальщика! — взвыл он, с ненавистью глядя на судью.

— К порядку!

— Пусть он ответит!

— Баши… э-э… Цунюк. — Было видно, что Степан теряет терпение. — Делаю вам последнее замечание. Ещё одна выходка, и вы вылетите не только из зала, но и из города.

Разъярённый Кролик плюхнулся на место и принялся мрачно выбубнивать ближайшему окружению своё недовольство. А судья вернулся к процессу, вновь обратившись к сидящему в клетке Карлосу.

— Преступления, которые вы совершали в прошлом, вряд ли могут быть расследованы. Мы должны будем или довериться вашим словам, или слухам, что ходят о вас по Зандру. И то и другое невозможно проверить, поэтому суд принимает следующее решение: обвинение будет учитывать, что вы — закоренелый преступник.

— Согласен, ваша честь.

— От вашего согласия ничего не зависит.

— Знаю, ваша честь.

Захаров улыбнулся и продолжил:

— Данный процесс будет рассматривать только те преступления, которые можно доказать. И первый вопрос к вам будет таким: каким образом закоренелый преступник стал обладателем ЗСК «Апостол»?

Зал притих.

А Флегетон, поколебавшись, поднялся на ноги.

— ЗСК стал моим после одного… сражения, ваша честь.

— Вы убили апостола?

— Не скрою, в тот момент я этого желал, но… — Карлос покусал губу и поинтересовался: — Вы позволите рассказать историю с самого начала?

— Не просто позволю: я настаиваю, — ответил судья.

— Хорошо. — Флегетон выдержал ещё одну короткую паузу. — Как я потом узнал, его звали Гена Молчун, и он атаковал нас на рассвете. Один, но внезапно, и потому у него были все шансы на победу. Минут за пять он положил половину моего отряда, после чего мы сумели организовать оборону, но приходилось трудно. Молчун двигался быстро, стрелял метко и собирался уничтожить всех нас. Это был честный бой…

— Банда падальщиков против одного человека?

— Не мы начали сражение — клянусь. Но не скрою: я хотел его закончить.

— И закончили, я полагаю?

— Не совсем так, ваша честь: апостол умер, но не был убит.

— То есть? — не понял Захаров.