Заноза Его Величества-2

И не то, чтобы после всего услышанного стыдно стало предъявлять ему какие-то претензии, нет, просто вдруг всё это стало совершенно не важно. Глубоко всё равно как мы шли друг к другу. Я ли должна была сразу ему признаться, он ли меня лучше искать или не отпускать. Не важно! Главное, мы снова вместе. А вместе — мы такая сила, что нам ни чума, ни война не страшны.

— Мы справимся, Гош. Со всем справимся, — стискиваю я его руку покрепче.

— И даже не знаю почему, — улыбается он, — но я тебе верю. В себе я иногда сомневаюсь. В тебе — никогда.

И первой нас прибегает встречать Машка.

— Даша! — бежит она со всех ног по гостиной, оглашая её радостным воплем.

— Здравствуй, солнышко моё! — подхватываю я её на руки. Прижимаю к себе, едва сдерживая слёзы. — Моя девочка! Самая лучшая в мире девочка!

Да что я! Когда слёзы на глазах выступают у таких суровых мужиков, как Георг, пробирает до мурашек. Особенно, когда он обхватывает нас обеих своими ручищами.

Прослезился даже канцлер, который почему-то оказался нечаянным свидетелем этой сцены.

— Дарья Андреевна, — склоняется он в почтительном поклоне.

— Здравствуйте, Клодвиг, — натискавшись, передаю я Машку отцу. — Рада вас видеть.

— Взаимно. Взаимно, — хоть и старается он сдержать улыбку, но она всё же заметна на его лице.

— И не мечтай, что она порешает все наши проблемы, — пресекает его попытку что-то сказать Георг.

— Но Ваше Величество, — оборачивается он в спину уходящему королю.

— Не переживайте, господин канцлер, разберёмся, — подмигиваю я и бегу я за своим королём следом. Хватаюсь за Машкину руку, протянутую за спину отца. А второй держу плащ, что прикрывает моё болтающееся без завязок платье.

Я словно никуда и не уходила. Такое всё родное, знакомое, привычное.

— Привет, Фели, — здороваюсь я с вездесущей Фелисией.

Она всплёскивает руками и как есть оседает по стеночке на пол, хватаясь за сердце.

— Держись, держись, мать. Ты чего это? — приседаю я над ней.

— Ваша милость, — не знает она то ли вставать, опираясь на мою руку, то ли креститься. — Неужели это и правда вы?

— Я хорошенькая правда? — улыбаюсь я, помогая ей подняться.

— Вы такая… молоденькая, — не сводя с меня глаз, прижимает она руки к груди.

— И такая красавица, — передав Машку служанке, помогает подняться Фелисии мой король. И когда она вполне берёт себя в руки, подхватывает меня. — Пошли, пошли, Даш, а то если ты сейчас со всеми будешь здороваться, мы до вечера будем идти.

— До вечера, — смеётся Машка, пока служанка, которую я вижу в первый раз, уводит её за руку.

— Мариэль… — что-то поясняет она девочке, пока та, обернувшись, машет мне рукой.

— Ещё увидитесь, — просто поднимает меня на руки король.

И, пинком открыв дверь, заносит в комнату.

А вот там, когда он ставит меня на пол, я и восклицаю:

— Дом! Милый дом!

Идеально заправленная кровать. На камине: часы и иконка. На столе: гербовая королевская бумага, перо с чернильницей, обычная шариковая ручка и… бутылка из-под абсента. Прямо вижу, как мой король сидел, задумчиво скрипел пером, ждал, когда высохнут чернила, потом сворачивал лист трубочкой, бросал его в бутылку и… ждал.

А я, сволочь, так и не ответила. Ни разу.

— Гош, — оборачиваюсь я. Не в силах подавить этот порыв, обнимаю его крепко-крепко. — Прости меня.

— За что? — гладит он меня по спине.

— За всё.

— Не говори глупостей. Всё это уже не важно. Всё в прошлом, в прошлом. Забудь!

— А Барт? Гриф? Конни, в конце концов?

— У-у-у, — отстраняется он, заглядывая в мои глаза. — Хорошо, что сначала мы поехали в лес. Если бы сразу приехали сюда, я бы не успевал отвечать на твои вопросы. Будет тебе и Барт, и Гриф, и какава с чаем. Только давай не всё сразу. Пошли, я тебе что-то покажу.

— Ещё что-то чего я не видела? А чего я собственно у тебя не видела? — подчиняюсь я его силе, с которой он тянет меня за руку в ванную.

— Смотри! — распахивает он дверь и принимается крутить барашки, которых раньше на этой стене и в помине не было.

— Вау! Это что? Душ?!

— И горячая вода, — довольно улыбается он, подставляя под струю мою руку. — Твои «водопроводчики» из записной книжки постарались на славу. Можешь петь, сколько хочешь.

— Ты серьёзно готов это слушать? — брызгаю я на него водой.

— Хоть каждый день, — брызгает он в ответ, а потом так и прижимает к себе меня с поднятыми для защиты от воды руками. — Всё, переодевайся, собирайся. Фелисия принесёт, всё, что тебе нужно. Жду тебя в кабинете, иначе я отсюда никогда не уйду.

— Так может и не надо? — искренне не хочу я его отпускать.

— Надо, Даша, надо. Не скучай. Люблю тебя, — чмокает он меня в щёчку и решительно, вот прямо как Рекс, мать его, Пятый уходит.

И так мне хорошо, стоя под этими струями горячей воды, что не петь, плакать хочется от счастья.

И мой станок, и моя зубная щётка, и мои сложенные стопочкой вещи — всё сохранилось в первозданном виде. Только тайник под плиткой в ванной благодаря перестройке и «водопроводчикам» заделали. Да только нафиг он мне теперь нужен, тот тайник.