Западня, или Исповедь девственницы

— Да, наверно, ты, Катюх, никуда и не ездила?

Катька, не отвечая, утвердительно кивнула, и слезы закапали у нее из глаз.

А Лерка подошла к Катьке, усадила ее на стул и сказала еще ласковее:

— Катюх, ты нам, миленькая, поможешь! Вишь, папаня пьян, а надо в дом идти — прислуживать да деньги забрать… Ему идти не с руки, сама видишь. Давай пойди на кухню, скажи — пришла вот. И точка. И больше ничего, ни слова. Поняла? Про папаню — ни-ни, сама понимаешь — пьяный! Потом, как зайдешь в залу, на террасу то есть, высмотри тетеньку Наташу, ну, красивую такую, стриженую… — Катька кивнула — уж Наташу-то она запомнила! — и скажи, что ее в саду ждут, поняла? И все. И уходи сюда, поняла? Она деньги папане обещала вынести, если он на дачу не придет, но это уже не твои дела. А мы деньги заберем и уедем: вы — к мамане, я — домой. И всего делов-то. Не бойся, Катюх, ничего плохого нет. — Лерка заболтала Катьку так, что у той голова пошла кругом, она уже не понимала, кто, и что, и зачем, но главное уяснила: позвать тетеньку Наташу, она даст деньги, и они все отсюда уедут. Это Катюху очень радовало.

Вот так придумала Лерка. И считала, что все верно: Наташка трусы намочит, когда Лерка ей скажет про ее и Сандрика и что все про это узнают… Только бы вытянуть ее из дома. Пойдет! Куда денется! Дура ведь. А Лерка умная!

Катюха вошла на кухню и увидела Инну, которая запихивала огромный торт в духовку. На шаги Инна обернулась и, увидев Катьку, удивилась, почти как папаня:

— Откуда ты, Катя? Мне казалось, что вы уже уехали!

Катька помотала головой:

— Не, мы еще здеся… Папаня, — тут Катька чуть не задохнулась от страха — чего она папаню поминает? Нельзя же! Но делать нечего, ответить тетеньке надо, — велел вам, тетенька, помогать, — выдавила она из себя.

Инка обрадовалась:

— Ой, как ты кстати! Вон, смотри, полный стол еды, я одна не справлюсь, носить надо, а никто не помогает. Давай бери вон блюдо с салатом и вот эту штуковину с грибами. Да осторожно, Катя! Это старинный фарфор! Не разбей!

Катька ничего не ответила — посуда как посуда, у них в Супоневе, у мамки в шифоньере, рюмки стоят на ножках такие ж, мамка их вообще никогда не достает. Катька взяла блюдо и пошла на террасу, мучительно соображая по дороге, как ей выполнить оба задания: вызвать в сад тетеньку Наташу и отдать дяденьке Алику письмо. Что сделать раньше? Но вдруг подумала: «А кого первого увижу, того или позову, или письмо отдам…»

Вот так умно решила Катя, забыв на секунду свой страх перед Леркой.

Когда же она вошла на террасу, то чуть не упала: за столом сидело такое страхотье! Морды все закрытые, как их?.. этими… Катька вспомнила — масками. На голове какие-то шапки, как петушьи гребни, на плечах какие-то тряпки либо салфетки красные! И никого она не узнавала! Кого звать-то? Кому письмо давать? И много людей-то было! Ужас! А была еще соседка Ирина.

Гости, подогретые аперитивом, набросились на еду, а Инка попросила Катьку еще добавить на стол салфеток, потому что сама уже, скинув фартук, осталась за столом на некоторое время, помня, что в духовке торт.

Катька принесла салфетки и стала за дверью, глядя в щелочку на «нелюдей» за столом. Кто ж там и где? И как она кого здесь найдет? Впору было зареветь, но никто бы не пожалел ее, а посмеялись бы и прогнали, и уж тогда тетка Лерка наломала бы Катьке бока, да и папаня тоже. Поэтому Катька, сглотнув слезы, глядела и выглядывала, кто сидит за столом и кто где…

А за столом не «царило веселье»… За столом было просто мрачно еще и потому, что никто друг с другом не разговаривал. По «задумке» Алисы все должны молчать, чтобы не выдать себя голосом, а по определенному знаку — хлопушки с фейерверком — все должны на секунду снять маски, тут же переместиться, перемешаться, снова надеть маски и сесть. А потом угадывать, кто есть кто. Победителя ждал серьезный приз! И уже после этого большие фейерверки, шутихи под елью, сбивание подарков и другие замечательные игры!

Алиса бросила хлопушку, погас свет, загорелись огни шутих, все сняли маски, — вот тут раздался кое-какой смех и вскрики, — и встали из-за стола…

Для Катьки узнавание и запоминание оказались непомерно трудными.

Тетенька Наташа — слава богу, она это приметила — была одета в чего-то розовое, прозрачное, широкое; больше Катька не сумела никого отметить — все были здесь, а кто где — неведомо.

При свете, когда снова маски были надеты, Катька все же радостно обнаружила, что теперь с краю и вправду сидит в розовом балахоне тетенька Наташа! Значит, ее она и позовет, а вот как?

И Катька, трясясь от страха, побежала на кухню за салфетками, — лучшего она придумать не могла, хорошо, что хоть так сообразила! Вернувшись, стала класть их на стол и, наклонясь к Наташе, прямо в ухо прошептала то, что ей вдолбила Лерка:

— Тетенька Наташа, вас в саду ждут…