Западный рубеж

— Я его и сам допрашивал, — продолжал между тем Артур. — Целый монолог ему закатил, что твой Гамлет. Говорил, что националистические идеи Пилсудского служат лишь на руку мировому капитализму, что Красная армия ставит своей задачей освободить Польшу от угнетателей-империалистов, а Советская Россия не собирается оккупировать его государство, что поляки сами станут решать, как им жить дальше. Да что там! Сам Менжинский с резидентом общался, и без толку. Уж вроде Вячеслав Рудольфович и сам поляк, да еще и шляхтич. А этот, молчит, зараза! Ему что, Дзержинского надо? Не слишком ли много чести?

Не просто много чести, а явный перебор. К тому же, где гарантия, что резидент «расколется»? Этак и Феликс Эдмундович стыда не оберется.

— И ты думаешь, что резидент у меня расколется? — хмыкнул я.

— Володя, но ты же чудеса на допросах творил. Давай, выручай.

Выручай. Легко сказать. И что бы такое придумать? Так, кое-какие идеи появились.

Сложность оказалась не в том, чтобы отыскать «реквизит», нужный мне для допроса, это Артузов добыл без труда, а в том, чтобы найти на Лубянке кабинет, имевший смежную комнату. Еще об одной сложности упомяну позже.

Мы с Артуром сидели напротив резидента польской разведки — совсем молодого парня, моего ровесника. Добржанский, как это водится, посматривал на нас с презрительной усмешкой. На столе еще лежало что-то непонятное, прикрытое простыней.

— Пан Добржанский, вам известна моя фамилия и должность? — поинтересовался я, но получил в ответ лишь легкое фырканье. Не смутившись, попросил Артузова: — Артур Христофорович, как это водится у воспитанных людей, пожалуйста, представьте меня.

— Извольте, — поддержал мою игру Главный контрразведчик ВЧК. — Игнатий Игнатьевич, позвольте представить — перед вами Владимир Иванович Аксенов, особоуполномоченный ВЧК по Архангельской губернии.

Вполне возможно, что резидент слышал мою фамилию и должность, но на фоне тех важных персон, с которыми он общался, она впечатления не произвела. Подумаешь, какой-то Архангельск. Зря, между прочем.

— Пан Добржанский, — вступил в разговор я. — Вам же известно, что Архангельск долгое время был оккупирован вражескими войсками — англичанами, американцами и французами? Понимаю, для вас Антанта дружественное объединение, но для Советской России они враги. Кивните, если известно. — Допрашиваемый кивнул. — Отлично, — обрадовался я. — Видите, какой вы молодец, как много знаете. Думаю, что как умный человек вы понимаете, что англичане и французы имели в Архангельске собственную контрразведку. Да? Вот и хорошо, что знаете. И вы догадываетесь, что европейцы ушли в развитии науки гораздо дальше, нежели русские и поляки? В химии, например. Ну, разве что подданная Российской империи Мария Склодовская может с ними соперничать. Все-таки двукратный нобелевский лауреат и в физике, и в химии.

— Мария Склодовская — полька! — возмущенно отозвался Добржанский, первый раз в моем присутствии подав голос.

— Да? — деланно изумился я. — А я и не знал. Думал, она русская. Ну, пусть полька, но живет-то во Франции, стало быть, развивает французскую науку. Но дело не в этом. Химия — это огромная сила. Знаете ведь, что химики изобрели отравляющие вещества, взрывчатку. — Еще разок посмотрев на Добржанского, произнес нарочито буднично: — Французы в области химии продвинулись очень далеко. Например, они создали специальное лекарство, от которого у человека развязывается язык. Ладно-ладно, не лекарство, а снадобье. Пусть оно станет называться «сывороткой правды». Не верите? Ваше право.

Я сделал небольшую паузу, потом заговорил снова:

— Думаю, вы уже догадались, какая связь между французским снадобьем и моем присутствием на допросе?

— Нет, — буркнул Добржанский.

— Странно, что не можете связать. Впрочем, я вам сам объясню. Игнатий Игнатьевич, французская контрразведка допустила ошибку, оставив для своих русских коллег из Архангельска «сыворотку правды». Разумеется, теперь образцы есть и у нас.

Я кивнул Артузову, и тот, как мы договаривались, спросил:

— Игнатий Игнатьевич, вы не хотите добровольно рассказать нам о вашей деятельности? От кого вы получили приказ, какой именно, кто еще числится в вашей группе? В каких городах Советской России есть агенты «Польской организации войсковой»? Какие перед ними стоят задачи?

Артур подождал несколько секунд и, дождавшись очередного презрительного взгляда, вздохнул:

— Очень жаль. Владимир Иванович, продолжайте.

Демонстративно разведя руками, я сказал:

— Что же, вы не оставляете нам выбора.

Стянув салфетку с предмета, лежавшего на столе, я обнажил эмалированную кювету, в которой лежал шпиц, заполненный прозрачной жидкостью.

— Будьте добры, закатайте рукав.

Видя, что Добржанский не реагирует на мою просьбу, я укоризненно покачал головой:

— Игнатий Игнатьевич, если вы не закатаете добровольно, мне придется звать ассистентов. Но они вас просто-напросто разденут донага.

Добржанский бледный как мел принялся закатывать рукав.

Я подошел к двери смежной комнаты и громко произнес:

— Доктор, ваш выход.