Запах денег

Безумие какое-то. Голос из колонок проникает глубоко под кожу, под сердце, в самое нутро. Низкий, бархатный… И я будто плыву по волнам этого голоса, насылающего на меня морок…

Я улыбаюсь, представляя себя сидящим на полу в отеле «Атлантúк». Точно, Семён Семёныч Горбунков. Взгляд, наверное, такой же. Смешно…

— Это значит да? — чуть хрипло спрашивает Ирина, по-своему истолковывая мою улыбку.

Какой у неё низкий голос… Это от желания. Голова туманится. Я будто под наркотиком…

— Тебе не холодно? — спрашиваю я поёживаясь.

Мы никогда ничего не обещали друг другу. Вернее, она не обещала, а наличие каких-то намерений у меня даже не подразумевалось. Ей нравилась моя юность и дерзость, а мне нравилось заниматься с ней любовью без обязательств, зная что всё это скоро закончится…

Нет, вообще-то не так, то есть совсем не так… мне нравилось не думать ни о прошлом, ни о будущем. У нас ничего этого не было, ничего, кроме короткого настоящего. И вот это настоящее мне очень нравилось. И ей тоже. Было легко, забавно и неожиданно сердечно. Я продержался дольше других любовников. Но потом вдруг всё, наступил конец фильма, превед медвед.

— Нет, мне не холодно, — усмехается она и расстёгивает блузку ещё на две пуговицы. — Мне жарко…

Любовь закончилась резко и почти без объяснений, кроме того, что типа начинается новая жизнь, ЦК и все дела. Ледяной тон и немного стрихнина с мёдом. Тебе, короче, туда нельзя, мне то есть. В её новую жизнь. Аморалка, растление малолетних и вообще… Ну да, я проглотил, конечно, но это не было настоящей причиной… Мне кажется, нет.

Думаю, она просто побоялась, что всё может стать слишком серьёзным. До боли серьёзным. Смешки и шуточки всегда легче и проще. Туман, ароматизированный водяной пар, тяжесть внизу живота, дофамин, окситоцин и немного алкоголя — хороший суррогат, достаточный чтобы забыться после работы. По желанию можно тяжесть в животе заменить на порхание бабочек…

Да только, боюсь, она опоздала, и всё зашло слишком далеко. А потом переезд… И тут ей стало ещё страшнее. До жути. Всё чужое и недоброе. Раньше мужем был горком, а я — лишь интрижкой на стороне, а здесь всё оказалось иначе…

— Теперь всё по-другому, да? — тихонько спрашиваю я.

С перепугу же и с Арсенчиком связалась. Зачем, Ир? Дура, мягко говоря.

Она глядит на меня одновременно и застенчиво, и бесстыдно, как стеснительная гетера, или распутная девственница. Мда… Арсенчик мне не понравился… Совсем не понравился…

— Ты мне скажи, — шепчет она с невинной улыбкой и опускает ресницы…

Чего сказать-то? Что я не злюсь? Или что? Что мне всё равно? Что снова готов к тому, чтобы ты слизывала с меня чёрную икру и запивала шампанским? А разве мне всё равно?

Я подаюсь вперёд, протягиваю руку и касаюсь её волос. И меня будто током бьёт, и на мгновение вроде как даже вырубает и лишает рассудка. И вижу я в этот момент лицо Наташки. Близко-близко. Она улыбается, не ревнует меня и не печалится, а радуется будто мы давно не виделись, а тут раз и встретились. Только… только… Ой… а это не Наташка, это же та маленькая девочка с проспекта Ленина, которую я чуть не сбил, когда гнался за Снежинским…

Я хочу одёрнуть руку, но Ирина успевает накрыть её своей рукой и теперь прижимается к ней щекой. Ласкается и легонько краешком губ целует мою ладонь.

— Ириш, — говорю я и мотаю головой, сгоняя морок.

Что это за хрень вообще… Окно она что ли открыла…

— Ириш, послушай, я хочу тебе сказать…

Хочу, но не могу, не успеваю.

— Ты почему такой горячий… — хмурится она, и в этот момент в дверь громко стучат.

— Кто это посреди ночи? — хмурюсь вслед за ней и я.

Она замирает, повернув голову.

— Я посмотрю, — говорю я и поднимаюсь с дивана.

В дверь стучат сильнее.

— Вы нас топите! — кричит на весь подъезд взволнованная женщина. — У нас ванну заливает.

Я смотрю в глазок. Дама лет шестидесяти, волосы всклокочены, домашний халат, глаза как в «Последнем дне Помпеи».

— Глянь, это соседка? — пропускаю я к глазку Ирину.

— Да, — кивает она и открывает входную дверь.

— Товарищи! Ну что же вы! Вы нас топите! Что у вас такое?!

Соседка врывается в прихожую и летит в ванную. Тут же выскакивает и бежит на кухню.

— Так, у нас же всё сухо, — удивляется Ира.

— Как сухо?! Вы издеваетесь что ли, у нас ручьём течёт! Ниагарой! Весь ремонт смыло! Сумасшедшие деньги!

— Позвольте, я гляну, — говорю я и захожу в ванную. — Странно. Действительно сухо. А у вас в каком месте?

— Где стояк, прямо по стене!

— Вызывайте аварийную! — командую я. — Наверно в том месте, где труба через перекрытие проходит…

И, будто в подтверждение моих слов, из шва между стеной и полом рядом с трубой начинает просачиваться влага.

Соседка убегает вызывать аварийку.

— Ну вот, — злится Ирина, — сейчас всю ночь будут здесь ковыряться.

— Не будут, — усмехаюсь я. — Приедут, воду перекроют, а дальше через ЖЭК решайте. Гемор будет тот ещё.

— Что будет?

— Проблемный, говорю, ремонт. Это же, как я понимаю, нужно всё выдолбить, обрезать и вварить новый кусок трубы. По логике так.

— То есть, сейчас они это делать не будут, правильно?