Запах денег

А революция таки грянула. Поначалу никто ничего не заметил. Все поголовно испытывали какое-то странное веселье. Ну, кто-то куда-то ворвался и захватил. На рекламных щитах появились какие-то истеричные воззвания. Ну, кого-то даже застрелили на месте.

Месяц спустя Президент вдруг ушел в отставку. Наступило невнятное безвластье. Но в остальном жизнь оставалась такой же, как и была. Магазины ломились от еды. В ночных клубах лихо отплясывали обворожительные стриптизерки. Парк Культуры имени Максима Горького был переполнен катающимися на американских горках. В космос запустили новый военный спутник.

Хотя кое-что и поменялось. Изменились люди. Например, Григорий Тараканов на всех глядел теперь орлом. Тимур же Воропаев погрустнел, задумался.

— Народная справедливость восторжествует! — Григорий с хрустом тёр, обросшее рыжей щетиной, лицо.

— Ты серьёзно? — удивлялся Тимур.

— А то! Почему одним всё, другим кукиш с маслом?

— О грабежах мечтаешь?

— О свободе! Я в школе дурно учился, но кое-что помню. Человек рожден для счастья, как птица для полёта.

— Дурак ты, Гриша.

— Может, и дурак. Но правда на моей стороне. Увидишь!

И Тимур увидел. Из магазинов катастрофически быстро пропало всё. Остались лишь ребристые доски для стирки. Несколько крупных банков были ограблены среди бела дня. На площадях появились цистерны с дармовым спиртом. Улицы наполнились растрепанными людьми, вращающими кроваво-красными от алкогольного бреда глазами.

Половозрелые женщины теперь опасались выходить по одиночке. Насиловали на каждом углу. Богатые люди выступали в плотном кольце охранников-мородоворотов. Грабежи в столице стали нормой.

Внезапно перестал ходить общественный транспорт. Остался не у дел и трамвай Григория Тараканова.

— Как ты живешь? Чем питаешься? — расспрашивал друга Тимур.

— Подножным кормом, — скалился Гриша. — На улице теперь не только бесплатный спирт, но и сыр в придачу.

— Хочешь, пойдешь ко мне в водители?

— Зачем? Сейчас, браток, свобода. А я еще не нагулялся.

4.

Революционную свободу ограничивала лишь бескормица. На площадях в один час пропали дармовые цистерны спирта с нехитрой закуской. Наступил голод. Ходили даже слухи о людоедстве.

Плохо пришлось не только простым людям, но и элите. Тимур Воропаев отпустил всех своих слуг и телохранителей. Нечем платить, да за деньги ничего и не купишь.

Однажды вечером в дверь Тимура позвонил Григорий. Тимур увидел его в глазке, от хмеля друг пошатывался на ногах.

— И ведь сумел набраться! — усмехнулся, открывая, Тимур.

— Из старых запасов, — оскалился Гриша. — Я вовремя три ведра спирта зашхерил.

— Ловко. Надолго хватит.

— Зачем? Месяца на три. Не больше.

— Аппетит же у тебя!

— Я человек простой. Из народа.

Сели к столу в гостиной.

— Мне бы поправиться, — взглянул на друга Григорий.

— У меня тоже старые запасы, — улыбнулся Тимур.

Накрывала на стол хозяйка, Лизанька. Принесла брусничную водку. Копченую баранью ногу. Изысканно настрогала лимончик.

— Ну, и что, братец, твоя революция, удалась? — Тимур дождался когда Григорий проглотит первую рюмку водки.

— Погуляли на славу, — Гриша яростно вгрызся в баранью ногу.

— А дальше?

— Посмотрим. Житуха-то стала весёлой.

— Куда веселей…

— Вы водочку себе без стеснения наливайте, — улыбнулась Лизанька. — И закусывайте от души. А то захмелеете.

— Да, да, — поддержал супругу Тимур. — А что же ты один, без Алсу?

— Матросня ночью изнасиловала её и убила, — буднично обронил Григорий.

— Какой ужас, — закрыла лицо руками Лизанька.

— Пистолет у тебя есть? — помрачнел Тимур.

— Откуда? Я человек простой.

Тимур открыл бюро из красного дерева, достал вороной стали револьвер.

— Держи! — протянул другу. — Германский. Многозарядный. С десяти метров шпарит без промаха.

Гриша с наслаждением взял револьвер. Взвесил в руке:

— Тяжелый!

— Придется стрелять, предохранитель сними, — указал на махонький черный рычажок Тимур. Потом похлопал друга по плечу. — Я хоть и не пью с утра, давай выпьем. Помянем твою Алсу.

Тимур налил себе рюмку. Гриша напузирил себе целый бокал под шампанское.

— Ну, вздрогнем! — единым махом Гриша выпил.

— Пусть земля ей пухом будет! — заиграл желваками Тимур.

— Хорошая была женщина, — вздохнула Лизанька.

— Да, да, — Гриша поднял пистолет, прицелился в Тимура. — Страшно?

— Шутишь? — опустил голову Тимур.

— Шучу, — Гриша отбросил собачку предохранителя, сначала выстрелил в одну коленку друга, потом в другую.

Извиваясь от боли, Тимур свалился на пол. Лиза бросилась к Грише. А Григорий схватил ее одной рукой за горло, задрал юбку, стянул трусики, изнасиловал стоя, прямо на глазах у друга.

— Сволочь! — до крови кусал губы Тимур.

— Ну, и кто теперь из нас принц? — застегивая матню, спросил Григорий.

Он махнул еще бокал водки, кинул в кулёк остаток бараньей ноги.

— А бабенка у тебя ничего, — напоследок усмехнулся он.

Никогда еще не покидал он квартиру друга в таком приподнятом настроении.

Капсула 32. РОТШИЛЬД

1.

Иван Дрыкин был сказочно богат. На Земле, пожалуй, не было ничего такого, что он не смог бы купить. Но зачем? Он и так счастлив своей более, чем скромной жизнью.