Запах лимона

Сквозь черную южную ночь летит скорый — «Баку-Москва». Летит в его хвосте и ярко освещенный вагон-ресторан, и Назарьянц со своим новым другом — инженером-химиком Утлиным, и три желтых чемодана на полках в соседнем вагоне.

Не нравятся Утлину ресторанные папиросы на выбор. «Нет уж, — я привык к своим». Встал и покачиваясь, а ведь почти и не выпил, — пошел в купе за своими, — ах, слабый человек. Хороший человек, а слабый.

Сидит Шах-Назарьянц, дожидается приятеля. Полустанок, — нет остановки, станция, — остановился поезд, и снова в ночь… нет приятеля. Спать надо старому виноторговцу, закрывается вагон-ресторан. «Наверное, уже давно спит профессор… Ох, чистеха, ох чистеха! В ресторане и то перчаток не снял! А слабый человек. Ну, что поделаешь, с непривычки?»… Расплатился и пошел в купе. В купе давно уже горит только маленькая синяя лампочка под потолком. Профессор не отзывается, — спит и не храпит на верхней полке… Ох, ох, о!.. С трудом разделся кавказский нэпман и… 6о верст в час быстро укачали его жирное тело и лысую голову в мерлушковой шапке.

Проснулся утром. Яркое солнце забралось уже в купе. Проводник уже два раза постукивал в дверь…

«Вставай, милый чилавек! Кофей пить будем». Но не храпит, не отвечает и утром воспитанный собеседник… Купец за одеяло… Что такое? Нет никого! А чемоданы? Желтые чемоданы лежат.

В купе пришел проводник, пора убирать постели. Нет пассажира № 11. Проводник его с вечера ни разу не видел… Недоумение, волнение, справки в других вагонах. Нет нигде: как в воду канул. Шах-Назарьянц боится: не свалился ли после легкого кавказского вина при переходе из вагона в вагон? Спокойный немец-проводник полагает, что пассажир № 11 вышел где-нибудь на станции и опоздал к отходу:

«О, это бывает. Теперь надо вещи сдать на хранение в Махач-Кала (Порт Петровск). Оттуда телеграфируют по линии».

Махач-Кала. Железнодорожный агент, встав на диван, снимает с сетки желтые чемоданы. Огорченный Шах-Назарьянц глубокомысленно думает, как нехорошо слезать на маленьких станциях и опаздывать к поезду… Внезапно резкий толчок. Подали паровоз. Дикий звериный визг Назарьянца. Маленький желтый чемоданчик упал с сетки на стол, раскрылся. А… а… а… словно тяжелый мяч, на колени Назарьянцу упала человеческая голова… В неистовом ужасе он одним прыжком — на плюшевый диван. Тучное тело вдавилось в спинку, глаза выпучились, остекленев, руки в безумной судороге вцепились в материю, а голова, брызгая жидко-красным соком, как спелый арбуз, захлюпала по полу.

Трясется, как сало на крюке, глава фирмы Назарьянц и К° в транспортном отделении ГПУ. Он ничего не понимает. Дрожит его жирный затылок, трясутся пухлые губы. А агенты медленно, осторожно вынимают из желтых чемоданов: из одного — две ноги в серых, хорошо сшитых брюках и черных ботинках, потом — две руки в серых рукавах; из другого — тяжелый, четырехугольный обрубок, в сером, на все пуговицы застегнутом пиджаке, без рук; разложили на столе и приставили голову… И еще сильнее затрясся Шах-Назарьянц. Золотистая бородка, хорошо знакомая голова. Перед ним на столе, в сером костюме, любезный сосед, — только нет на руках неизменных перчаток.

А агенты ГПУ тем временем уже вынули из кармана бумажник с документами и отрывной талон плацкарты спального места № 11: Николай Трофимович Утлин, инженер-химик, жительствующий в Баку, Крепостная 7, кв. 8.

В кабинете начальника отделения решается судьба Назарьянца, которому срочно, срочно нужно быть в Ростове.

«Удивительный случай… когда его успели разрезать? И так аккуратно. А между тем все опознали. Садился в поезд, ехал, кутил с этим старым нэпачем, его-то, по-моему, во всяком случае задержать необходимо… Дай телеграмму по линии и в Баку нашим».

И скорый «Баку-Москва» мчится верста за верстой к Ростову без желтых чемоданов, без Утлина, без главы торгового дома Шах-Назарьянц и К°, а по проволокам, во все стороны, экстренные телеграммы несут весть о странном и страшном загадочном убийстве, интригуя телеграфисток, а, домчавшись, поставят трудную задачу перед Азербайджанским ГПУ и уголовным розыском.

Ничего не добиться от совсем раскисшего Шах-Назарьянца. Он плачет и бессмысленно твердит на все вопросы: «Хороший человек, слабый человек!.. Не может пить кавказского вина, выпил бутылочку и вот…»

И не понять сразу, сознательно ли притворяется хитрая бестия, или действительно не перенес жуткого приключения несчастный старик.

* * *

Баку. Крепостная, 7. Молодой человек долго звонил в квартиру № 8. В ответ ни звука. Недоумевает, — пошел к управдому. «Квартира № 8, а вам кого — Утлина? Да он вчера уехал на пару дней» — «Не может быть?» — «Ну вот, не может быть! Уехал на пару дней в Ростов. При мне вчера вечером на извозчика садился. Три чемодана взял. Сказал, в Ростов на пару дней. Да».