Запах «Шипра»

В углу за полированным письменным столом сидела Аллахова. Она приветливо кивнула, протянула руку. С дивана, стоявшего у стены, поднялся мужчина, полноватый, лет за сорок, с пухлыми губами и лысинкой. Он поклонился мне.

«Колесов!» — подумала я.

Это на самом деле оказался Колесов.

— Наш Олег Владимирович, — пояснила Аллахова, — бог снабжения комбината и наш благодетель в отношении «что достать». Может достать все. С моим кладовщиком, я знаю, вы уже познакомились. Садитесь, пожалуйста.

Она указала на диван, и я послушно села рядом с Колесовым. Он взглянул на мои колени.

— Как там Рита Петровна? — спросила Аллахова. — Усердствует, как всегда? А ты, Валюта, почему, как бедная родственница, подпираешь косяки? Садись. Да не хмурься ты, горе мое! Приедет твой летчик, точно тебе говорю. Такие, как он, приезжают. Вот за Олега Владимировича я бы не поручилась. Он мог бы и не приехать… Олег Владимирович, да не оправдывайтесь, не стройте из себя праведника, зачем это вам. Если перед Евгенией Сергеевной, то ей праведники, думаю, тоже не очень нужны.

Аллахова вела разговор спокойно и уверенно, в ее поведении не было наигранности.

Я слушала ее и понимала, как нелегко будет здесь что-либо узнать.

— Евгения Сергеевна, — продолжала Аллахова, — я передала Олегу Владимировичу вашу просьбу. Кажется, она не доставила ему особых хлопот.

— Какие пустяки!— подтвердил Колесов.

Он поднял с пола портфель, отличный современный портфель, размером с хороший чемодан, щелкнул бронзовой пряжкой и вытащил бутылку..

— Вот — «Ереван». Как я понял, это и требовалось?

— Спасибо!

— Прошу вас. Одной бутылки вам хватит?… Пока, разумеется!

— О, вполне.

Колесов достал из портфеля такую же вторую бутылку.

— Тогда эту мы разопьем за знакомство. Светлана Павловна, надеюсь, нам разрешит.

Аллахова погрозила пальцем шутливо:

— В рабочем помещении, Олег Владимирович!

— Рабочий день закончился.

— Все равно, что подумает о нас Евгения Сергеевна!

Колесов повернулся ко мне:

— А что подумает Евгения Сергеевна?

Конечно, все это была немудрёная разведка, дешёвая игра. Но, тем не менее, это была разведка.

— Думаю, что это ценное предложение.

— Видите, Светлана Павловна! На молодёжь всегда можно рассчитывать, Валюша, милая, добудь-ка нам рюмки.

— Чего их добывать, — отозвалась Бессонова. — Вон они, в тумбочке, там же, где стаканы. Что, не знаете?

Бессонова явно выходила из игры.

— Валюша! — вступила Аллахова. — Откуда Олегу Владимировичу знать, где у нас рюмки? Достань, пожалуйста.

Колесов подтащил к дивану низенький журнальный столик, который стоял у стены, снял с него какие-то бумаги и рекламные проспекты. На полированной столешнице виднелись многочисленные кольцевые отпечатки.

Бессонова, насупившись, достала из тумбочки пластмассовое блюдечко с рюмками. Колесов ловко откупорил бутылку.

— Мне немного, — сказала Аллахова.

— Я не буду, — отказалась Бессонова.

Я понимала, что сейчас происходят «смотрины», меня проверяют «на вкус и на цвет».

Колесов был понятен, его интерес ко мне элементарно прост. Но доверие Аллаховой нужно еще завоевать. В ее глазах я должна стать этакой лихой бабёнкой, которая если еще не научилась ловчить и воровать, то и не против того, чтобы этому научиться, а пока любит пожить в свое удовольствие, не делает из моральных вопросов проблем и умеет пить.

Это была роль Нилы Снижко из первого акта…

Только здесь была не сцена, здесь все было всерьёз. Делам Колесова и Аллаховой соответствовали вполне настоящие статьи Уголовного Кодекса. И в бутылке, которую держал Колесов, находился не чай, как на сцене, а настоящий коньяк, который нужно было пить.

Что ж, я и буду пить!…

Я молча подвинула Колесову свою рюмку. Я не сказала: «Ах, мне немножко, чуть-чуть!» Он налил половину, помедлил. Я молчала. Тогда он наполнил рюмку до краев и себе налил столько же. Из портфеля достал целлофановый пакет с засахаренными дольками лимона, надорвал его и положил на стол.

Я заметила, что Аллахова с любопытством поглядывает на мою порцию коньяка — рюмка была внушительной.

Колесов произнес обычную формулу:

— Со знакомством!

Однако ни он, ни Аллахова не пили, а продолжали за мной наблюдать. И тогда я махом выпила весь коньяк. Не спеша поставила рюмку на стол.

— Ну, вы молодец! — сказала Аллахова.

Я сделала вид, что не сразу, поняла, к чему относится эта похвала, потом пожала плечами, как бы говоря: «Ну, подумаешь, какие пустяки!»

Колесов пододвинул мне пакет с лимоном. Я взяла одну дольку, аккуратно стряхнула с нее сахар. Я боялась здесь «пересолить», но, кажется, всё сошло. Только Валюта взглянула на меня с брезгливым сожалением.

Надо было рассчитываться с Колесовым. Я положила бутылку в свою сумку и достала из нее четвертную.

Колесов было запротестовал, и весьма энергично:

— Бога ради, Евгения Сергеевна!

— Нет-нет! — заявила я. — Вы еще успеете подарить мне следующую бутылку.

Я решительным жестом положила деньги на стол. Он вздохнул, пожал плечами и полез за бумажником.