Запах соли, крики птиц

— Что вы имеете в виду? — Ула посмотрел на него с подозрением. — Конечно, я никогда не скрывал своего отношения к тому, что Марит нас оставила, но всячески умалчивал о причине. Кому захочется распространяться о том, что твоя жена перешла в другой лагерь. Если тебя бросили ради бабы, хвастаться тут особенно нечем. — Он попытался усмехнуться, но горечь превратила усмешку в нечто гораздо более зловещее.

— Но вы ничего не предпринимали против бывшей жены и Керстин?

— Я не понимаю, на что вы намекаете, — сказал Ула, и его глаза сузились.

— Мы говорим о письмах и телефонных звонках, содержащих угрозы, — пояснил Мартин.

— Я? — Ула вытаращил глаза. Определить, искренен он или просто играет, было трудно. — Да и какое это имеет значение? Я хочу сказать, Марит ведь погибла в результате несчастного случая.

Патрик на некоторое время проигнорировал его утверждение. Ему не хотелось открывать все карты сразу, он предпочел делать это шаг за шагом.

— Кто-то посылал Марит с Керстин анонимные письма и звонил им по телефону.

— Меня это не удивляет, — усмехнувшись, заметил Ула. — Подобное обычно провоцирует такого рода внимание. Возможно, в крупных городах и проявляют терпимость, но в наших местах нет.

Патрик чуть не задохнулся от обилия предрассудков, которое излучал мужчина в кресле, и с огромным трудом подавил желание приподнять его за рубашку и высказать пару теплых слов. Утешало лишь то, что каждой фразой Ула все глубже и глубже закапывал себя в дерьмо.

— Значит, вы не имеете отношения к письмам и звонкам? — спросил Мартин с таким же плохо скрываемым отвращением на лице.

— Да, я бы до такого никогда не опустился. — Ула высокомерно улыбнулся им.

Он чувствовал такую уверенность в себе, и дом у него так сверкал, был столь безупречен и прибран. Патрику очень захотелось пошатнуть его отлаженный мирок.

— Тогда вы не будете возражать, если мы возьмем у вас отпечатки пальцев? И сравним их с отпечатками, которые обнаружит на конвертах техническая лаборатория?

— Отпечатки пальцев? — Улыбка внезапно исчезла, теперь его лицо излучало беспокойство. — Я не понимаю! Зачем сейчас в этом копаться?

Патрик внутренне посмеивался, и брошенный на Мартина взгляд убедил его в том, что коллега разделяет эти чувства.

— Сперва ответьте на вопрос. Считать ли мне, что вы готовы предоставить отпечатки пальцев, чтобы мы могли вас исключить?

Тут Ула заерзал в кожаном кресле. Глядя по сторонам, он принялся передвигать стоявшие на стеклянной поверхности стола предметы. Патрику с Мартином казалось, что вещи и так уже выстроены идеальными рядами, но хозяин явно не разделял их мнения, поскольку перемещал предметы по миллиметру в разные стороны, пока они не выстроились достаточно ровно, чтобы успокоить его нервы.

— Да-а, — медленно произнес он. — Пожалуй, придется сознаться. — Улыбка вновь вернулась. Он откинулся на спинку кресла и, похоже, опять обрел равновесие, которое мгновение назад, казалось, утратил. — Да, лучше уж рассказать все как есть. Я действительно несколько раз посылал письма и звонил Керстин и Марит. Конечно, это было глупо, но я надеялся, что Марит поймет несостоятельность подобной связи и образумится. У нас ведь все было прекрасно. И мы могли бы снова зажить хорошо, если бы только она выбросила эту дурь из головы и перестала позорить себя и нас. Прежде всего ради Софи. Представляете, каково девочке ходить в школу с таким «багажом». Когда из тебя сделали мишень для издевок приятелей. Марит должна была образумиться. Из этого никогда бы ничего не получилось, не получилось бы, и все.

— Но ведь получалось в течение четырех лет, так что, похоже, она не спешила к вам вернуться. — Патрик изобразил на лице притворную доброжелательность.

— Это был лишь вопрос времени, лишь вопрос времени. — Ула вновь начал переставлять на столе предметы, потом резко обернулся к сидевшим на диване полицейским. — Но я не понимаю, какое это теперь имеет значение! Марит больше нет, и если только мы с Софи отделаемся от этой бабы, то сможем начать новую жизнь. Зачем теперь в этом копаться?

— Кое-что указывает на то, что смерть Марит не была несчастным случаем.

В маленькой гостиной повисла зловещая тишина. Ула уставился на полицейских.

— Не… несчастным случаем? — Он переводил взгляд с одного на другого. — Что вы хотите сказать? Кто-то…

Он не договорил. Если его изумление не было искренним, то играл он великолепно. Патрик дорого бы дал, чтобы узнать, что именно творилось в этот момент в голове Улы.

— Да, мы полагаем, что в смерти Марит мог быть замешан кто-то другой. Вскоре у нас появятся более точные данные. А пока вы у нас… первейший кандидат.

— Я? — с недоверием спросил Ула. — Но я бы никогда не смог причинить Марит вред! Я же ее любил! Я хотел, чтобы мы снова зажили семьей!

— Значит, угрожать ей и ее подруге вас заставила великая любовь. — В голосе Патрика сквозил сарказм.

При слове «подруга» лицо Улы передернулось.