Запах соли, крики птиц

— Этот психолог, с которым вы болтаете, — от него есть толк или как? — Симон наклонился вперед и в ожидании ответа откусил еще огромный кусок булочки.

— Ларс классный. Болтовня с ним нам на пользу.

— А как это воспринимает Уффе? — Симон кивнул на магазин, где как раз мимо двери проносился означенный сотрудник, играя на багете, будто на гитаре.

Мехмет не смог сдержать смех.

— А ты как думаешь? Уффе… верен себе. Правда, могло быть и хуже. Даже он не осмеливается выкидывать при Ларсе все свои фокусы. Нет, он молодец.

В магазин зашла пожилая дама, и Мехмет увидел, как она отпрянула от дико отплясывающего Уффе.

— Пожалуй, пора спасать покупателей.

Симон повернул голову и тоже поспешно встал.

— Иначе фру Йертен хватит инфаркт.

Когда они входили в магазин, рука Симона случайно коснулась руки Мехмета. Тот быстро отдернул свою, словно обжегшись.

— Эрика, мне придется сегодня смотаться в Гётеборг, поэтому я приеду домой попозже. Думаю, около восьми.

Вслушиваясь в ее ответ на другом конце провода, он уловил, как на заднем плане гулит Майя, и его сразу со страшной силой потянуло к ним. Он отдал бы все, что угодно, лишь бы получить возможность наплевать на все и поехать домой, броситься на пол и повозиться с дочкой. Эмма и Адриан тоже стали ему за последние месяцы очень дороги, и хотелось бы проводить побольше времени и с ними. К тому же его мучила совесть из-за того, что вся подготовка свадьбы упала на Эрику, но в данных обстоятельствах выбора у него не было. Расследование вступило в самую интенсивную фазу, и ему приходилось делать все, что в его силах.

Какое счастье, что Эрика все понимает, подумал Патрик, садясь в машину. Поначалу он обдумывал, не попросить ли Мартина составить ему компанию, но вообще-то ехать вдвоем на встречу с Педерсеном было совсем не обязательно, а Мартин заслужил возможность отправиться домой к Пие немного пораньше. Он ведь тоже в последнее время очень много работал. Как раз когда Патрик нажал на газ и приготовился тронуться с места, у него снова зазвонил телефон.

— Да, Хедстрём, — с некоторым раздражением ответил он, ожидая, что это снова звонит какой-нибудь приставучий журналист. Однако, услышав, кто это, он пожалел о своем недовольном тоне.

— Здравствуйте, Керстин, — сказал он, заглушив мотор.

Муки совести, потихоньку тлевшие уже больше недели, вспыхнули в полную силу. Он забросил расследование смерти Марит, погрузившись в дело об убийстве Лиллемур. Разумеется, не специально, просто так получилось, ведь после гибели девушки на них очень сильно давила пресса. С виноватым лицом он выслушал то, что хотела сказать Керстин, а потом ответил:

— Мы… Мы, к сожалению, пока не успели особо продвинуться.

— Да, у вас в последнее время было довольно много дел.

— Нет, мы, конечно, не потеряли к делу Марит интерес. — Его лицо скривилось от недовольства самим собой и тем, что приходится врать. Но единственное, что ему оставалось, это попытаться наверстать упущенное время.

Положив трубку, Патрик немного посидел в задумчивости, потом набрал другой номер и посвятил последующие пять минут разговору с человеком, который явно пришел от его слов в замешательство. Затем, уже с более легким сердцем, он двинулся в сторону Гётеборга.

Двумя часами позже Патрик подъехал к судебно-медицинской лаборатории Гётеборга. Он быстро нашел кабинет Педерсена и осторожно постучался. Чаще всего они общались по факсу или телефону, но на этот раз Педерсен настоял на личной встрече. Патрик подозревал, что из-за пристального внимания прессы начальники хотели обезопасить себя от случайностей.

— Привет, давненько не виделись, — сказал Педерсен, когда Патрик открыл дверь, и встал, протягивая руку.

— Да, давно. Беседуем-то мы часто. К сожалению, если так можно выразиться… — ответил Патрик, усаживаясь в кресло для посетителей, установленное перед огромным письменным столом хозяина.

— Да, я обычно сообщаю не самые веселые новости.

— Но важные, — заметил Патрик.

Педерсен улыбнулся ему. Это был крупный, высокий человек, обладавший мягким характером, который составлял резкий контраст с той жестокостью, что неотделима от его профессии. Сидевшие на кончике носа очки и постоянно больше или меньше растрепанные, чуть тронутые сединой волосы могли ошибочно навести наблюдателя на мысль, что он рассеян и неаккуратен, но дело обстояло как раз наоборот. Бумаги на его столе лежали ровными кипами, стоявшие на полках папки были тщательно снабжены этикетками. Деталями Педерсен не пренебрегал. Прежде чем обратить взгляд к Патрику и заговорить, он достал пачку бумаг и просмотрел их.

— Девочку, несомненно, задушили — можно увидеть переломы подъязычной кости и верхнего рожка щитовидного хряща. У нее, однако, нет никаких следов от веревки, только посинения с обеих сторон шеи, что как раз характерно при мануальном удушении. — Он положил перед Патриком крупный снимок и показал, какие посинения имеет в виду.

— То есть ты хочешь сказать, что ее задушили руками.