"Запаска" совести

На следующее утро неузнаваемая без нарисованного косметикой лица будущая теледива незаметно выскользнула из гостиничного номера. Клиент не демонстрировал никаких признаков оказанного на него "коррупционного" влияния. Мои страхи и опасения оказались беспочвенны.

"Вот так и начинается паранойя", — думал я…

***

Нет средства более эффективного для получения желаемого, чем шантаж. Он груб, он обычно работает только раз, но он всегда очень действенен.

Пресекать действия клиента под влиянием шантажа тоже входило в мои обязанности — даже если это ломало ему жизнь. Однажды с Антоном Сергеичем такое уже случилось, и это было некрасиво.

В закрытом зале какого-то модного ресторана нас было только трое — мой клиент, министр охраны природных ресурсов и я. Как министр избавился от своего душехранителя для той встречи, я до сих пор не знаю, но в том, что он это сделал вполне сознательно, я не сомневался и потому с напряжением следил за каждым его словом и движением.

На следующий день Антон Сергеич должен был подписать официальное соглашение с Индией о разрешении на заселение части Томской области и на разработку всё ещё неосвоенного железнорудного бассейна. Именно по этому поводу министр и попросил встречи с моим клиентом. Он говорил долго и жарко. Он взывал к разуму и к патриотизму, он оперировал цифрами и примерами, приводил разумные логические доводы и просил одного — не подписывать договор.

Мой клиент слушал собеседника очень равнодушно, и я мог бы расслабиться, но… Доводы, которые приводил министр, находили во мне и отклик, и понимание. Он ведь прав. Отдавать все свои ресурсы другой стране, пусть даже только и на отдельном участке, особенно в период мирового дефицита на них, позволять десяткам тысяч граждан другого государства формировать, по сути, мини-автономию на территории нашей страны — это то же самое, что санкционировать мирную экспансию. Да, территория остаётся за нами, за, новые переселенцы становятся гражданами России. Но ещё несколько десятков лет — и вся восточная часть нашей страны де-факто уже не будет нам принадлежать. Что такое краткосрочная выгода в лице одноразовой прибыли против полной потери части страны в перспективе?

Я сжимал кулаки от злости на то, что вынужден оставаться беспристрастным. Налицо была явная попытка воздействие на моего клиента; для того, чтобы это понять, вовсе и не требовалось особых способностей. Однако моего клиента не пытались как-либо купить или надавить на низменные мотивы. Взывали к его совести. Хуже того, я прекрасно видел, что цели атакующего не несли в себе корысти. Наоборот, они были словно заряжены верой в моральную правоту. Ах, как я завидовал в этот момент телохранителям, у них всё так просто: когда в клиента стреляют, ты его всегда прикрываешь. А что делать мне, если на клиента давят, но подталкивают его к правильному, с моей точки зрения, решению?

Конечно, мне не полагалось судить, я должен был лишь действовать, реагируя на ситуацию, подпадающую под формальные критерии. Однако я колебался, хотя и понимал, что каждое мгновение моего сомнения может очень дорого обойтись.

Мой клиент пока успешно сопротивлялся сам. Он парировал выпады министра экономическими интересами государства, наличием тщательного плана, идущего на благо страны, а также всемирной глобализацией и новой, популярной среди политиков ценностью — мультикультурализмом.

К счастью для меня, министр, сам того не зная, положил конец моим мукам — отчаявшись, он перешёл к шантажу, благо, мой клиент давал для этого массу поводов. Если Антон Сергеич подписывает договор с Индией, компрометирующие фотографии моего клиента в компании какой-то девицы появится в руках его супруги.

Жена моего клиента, ухоженная и всегда чуть отстранённая женщина грамотно оттеняла своего супруга сдержанной элегантностью в нарядах и спокойным молчанием, положенным всегда остающейся на вторых ролях жене политика. Несмотря на то, что Антон Сергеич никак не являлся образцом супружеской добродетели, к жене он относился с искренним трепетом в благодарность за то, что та родила ему двоих детей, и старался ограждать её от всех тревог.

Едва появились фотографии, я уже знал, что Антон Сергеич согласится на условия министра. Знал также, что вот сейчас, когда от убеждений перешли к шантажу, ситуация классическая, и я обязан вмешаться, несмотря на то, что это разрушит семью клиента.

Антон Сергеич долго смотрел на меня, когда я поднялся.

— Ты ведь понимаешь, что предлагаешь мне выбирать между карьерой и семьёй? — спросил он наконец.

О, да, это я прекрасно понимал. Совершенно ясно, что случится, если фотографии окажутся в руках его жены. Но если Антон Сергеич пойдёт на условия министра, я вынужден буду предать огласке факт того, что директор "РосИмма" принял решение под влиянием мотивов, несовместимых в занимаемой должностью, и это будет конец его карьеры.

Однако я был приставлен к Антону Сергеичу не для того, чтобы избавлять его от мук нелегкого выбора.

— Я всего лишь выполняю свою инструкцию, — не глядя на клиента, ответил я.