Запасной мир

– К делу так к делу! – продолжил пристав. – Вдова Пинкер заняла у представителя дома Троскана мастера Иззи двадцать силли с обязательством вернуть их через полгода, добавив к сумме долга пятую его часть, исчисляемую ежемесячно.

Иллинн дернулась, но я положил руку ей на плечо. Толстяк увидел это и ухмыльнулся.

– Заем сделан под залог дома и прочего недвижимого имущества. Вдове надлежит выплатить мастеру Иззи причитающиеся ему сорок четыре силли. Если она не сможет или не захочет это сделать, дом перейдет в собственность дома Троскана. Я верно изложил?

Пристав глянул на толстяка. Тот одобрительно кивнул.

– Заемное письмо!

Я протянул руку. Пристав поколебался и вложил в мою ладонь бумагу. Я пробежал глазами текст. Иллинн не соврала. Слова «исчисляемую ежемесячно» вписали позднее. Почерк другой, чернила темнее, да и строчка кривая. Грубо работают, нагло. Однако оспаривать бесполезно.

– Здесь ваша подпись, Иллинн?

Я показал письмо вдове.

– Да! – кивнула она. – Но…

Уловив мой жест, она смолкла.

– Все правильно! – сказал я. – Долг подлежит возврату. Вот! – я протянул кожаный мешочек.

Толстяк, подскочив, схватил его и, распустив тесемки, высыпал монеты на ладонь. Пересчитал он их мгновенно – чувствовалась практика.

– Здесь двадцать два силли! – возмутился он.

– Именно столько и надлежит вернуть.

– Положено сорок четыре!

– Это с чего?

– Лихва ежемесячная. Вы умеете считать?

– Читать тоже. Пристав! – повернулся я к человеку в мундире. – Вам знаком указ Его Величества короля Харольда Третьего от месяца цветения пятого числа тысяча триста третьего года от пришествия Спасителя?

– Э-э-э… – протянул пристав.

– Читайте!

Я взял со стола раскрытую книгу и протянул ему. Пристав схватил и впился глазами в текст. Когда он поднял взгляд, лицо его выглядело растерянным.

– Король Харольд, да будет благословенна его память, – торжественно произнес я, – запретил в Алитании взимать лихву в размере более чем пятая часть долга, исчисляемая за год. Я не слышал, чтоб этот указ отменили. Может быть, мастер Иззи знает?

Сказав это, я замер. На указе короля строилась моя защита. Косвенные признаки показывали, что он действует: в заемном письме была указана именно пятая часть долга, а не треть или половина. Но вдруг норму отменили? Тогда все насмарку. Я даже ссудить денег Иллинн не смогу – потратился. Можно попросить в долг у Мэгги – в счет будущих доходов, но вряд ли дадут.

Лицо толстяка стало похожим на бифштекс.

– Это не имеет значения! Вдова подписала письмо, поэтому должна платить!

– Выходит, вы утверждаете, – сказал я, радуясь, что угадал, и от этого придавая голосу нужный оттенок, – что подпись вдовы Пинкер значит больше, чем подпись Его Величества короля? Я вас правильно понял? – Я перевел взгляд на пристава. Тот выглядел, как на похоронах. – Интересные дела творятся у вас в Иорвике. Судебный пристав, обязанный служить закону, помогает тем, кто его нарушает. Любопытно, правда? Я попрошу съёрда Оливера с этим разобраться.

Лицо пристава побелело.

– Мастер! – выдохнул пристав. – Пожалуйста!.. Не надо съёрда! Вы правы. Вдова Пинкер должна дому Троскана двадцать два силли и ни пенни больше!

– Подтверждаете, что долг возвращен в вашем присутствии?

– Да, мастер!

– Значит, дело закончено. Стороны претензий не имеют.

Я разорвал письмо пополам. Толстяк дернулся и замер, остановленный моим взглядом. Я сложил половинки, разорвал их еще раз и бросил клочки на пол.

– Ты!.. – выдохнул толстяк.

Я заложил пальцы за пояс (совершенно случайно мои ладони оказались рядом с рукоятями пистолетов) и улыбнулся.

– Я вас более не задерживаю, почтенные!

Пристав вернул мне книгу и пошел к двери. Следом устремился толстяк. Перед тем как скрыться за дверью, он обменялся взглядами со «слугой», и я заметил, как тот едва заметно кивнул. Мирка на моем плече напряглась. Та-ак…

Дверь за нежеланными гостями закрылась.

– Дети! – возгласила вдова. – Все на колени! Целуйте руки нашему спасителю!

В подтверждение своих слов она бухнулась на пол. Следом повалились девочки. Последним опустился на колени Тибби.

– А ну встать! – рявкнул я. – Не то обижусь. Очень-очень.

Мирка в подтверждение стрекотнула. Иллинн с детьми торопливо встали.

– Простите, мастер! – сказала вдова. – Просто не знаю, как вас благодарить, – она всхлипнула.

– Вам ничто не грозило. В Алитании отнять дом можно только по суду. Там бы выяснилось.

– Вы не знаете тросканцев, мастер! – покачала головой Иллинн. – Они страшные люди. Медник Пепин прошлым летом подал на них в суд. Жаловался, что его обманули. Еще до суда он исчез, и более никто его не видел. Тросканцы забрали его дом с кузницей, выгнав семью на улицу. Его дети просили милостыню, пока съёрд Оливер не пристроил их в обители. После Пепина пропал горшечник Андин – не хотел возвращать долг.

«Однако!» – подумал я.

– Я боюсь за детей. Тросканцы отомстят.

– Не посмеют! – заверил я. – Не беспокойтесь, Иллинн! Тибби, проводи меня!

На прощание меня облили слезами. К Иллинн присоединились дети. Мирке прощание понравилось: она прыгала с головы на голову, радостно при этом стрекоча.