Запечатанное письмо

«Экклестон-сквер,

6 сентября 1864

Моя задушевная подруга!

Я размышляю обо всем, что ты говорила на берегу Серпентайн. Ты — мое строгое, но правдивое зеркало. Сейчас я понимаю, что незаметно для себя оказалась участницей опасной ситуации, издревле подстерегающей женщину. Сама я была не способна найти выход из этого лабиринта, но ты, моя Ариадна, вручила мне путеводную нить.

Почему-то мне вспомнился один твой совет: не нужно покупать цветы из шелка, потому что у девушек, которые их делают, ядовитые испарения краски разъедают слизистую полости рта (если я, конечно, правильно помню). И ты добавила фразу, которая меня поразила: „Знание влечет за собой ответственность“. Да, дорогая Фидо, ты открыла мне глаза, и теперь я не стану медлить и вырву все это с корнем, не обращая внимания на чувства свои и других людей.

Ты знаешь, я всегда отличалась ветреностью и какой то неуемностью. Все эти годы мне было очень одиноко, рядом не было никого, кому я могла бы довериться и кто меня утешил бы и успокоил. Но теперь мы снова вместе, и я надеюсь исправиться. „Быть верной своему слову“, как ты выражаешься. Если бы ты всегда была рядом, до конца моих дней, думаю, я с каждым днем становилась бы лучше.

Могу я навестить тебя сегодня днем?

Твоя Хелен».

Взгляд Фидо остановился на фотографиях сестер, братьев и их многочисленных отпрысков, и вдруг она вскочила и стала рыться в своем бюро.

— В обмен на твою прелестную визитную карточку я могу подарить тебе свою последнюю фотографию.

Хелен принялась внимательно ее рассматривать.

— Фотограф прекрасно передал твой великолепный лоб, но здесь ты кажешься старше, чем на самом деле.

— Ты так думаешь?

— В следующий раз попроси, чтобы свет падал на тебя сбоку.

Наступила долгая томительная пауза. Фидо не в состоянии придумать тему для разговора, за исключением одной, но не смеет о ней заговорить.

— Должно быть, очень важно, — заметила вдруг Хелен, — иметь собственный дом.

Вслед за Хелен Фидо тоже обвела взглядом свою узкую гостиную. Дом — слишком громкое название для ее жилища на Тэвитон-стрит, стиснутого с обеих сторон другими строениями. Вся мебель потертая и старомодная по сравнению с обстановкой резиденции Хелен на Экклестон-сквер. Маленькие столики будто нагие, взгляду ее гостьи не на чем остановиться.

— В каком смысле? — смущенно спросила она.

— Я хочу сказать, человек иначе себя чувствует, когда у него есть свой дом. Вот ты, например, очень независима.

— И ты связываешь это состояние вот с этими четырьмя стенами? — изумленно спросила Фидо.

Хелен пожала изящными плечиками:

— Не стоит относиться к ним с таким пренебрежением. Дорогая, ты не представляешь, что значит жить под одной крышей с мрачным стареющим мужем. Я живу в его доме, ношу одежду, за которую он платит, исполняю каждое его распоряжение…

— Хм, насколько я помню, обычно ты игнорировала большинство распоряжений Гарри, — не удержалась Фидо от возражения.

Хелен надула свои розовые губки:

— Это не важно, главное, они мне дышать не дают! Подумать только, в двадцать один год я отказалась от себя так же беззаботно, как девушка заполняет на балу карточку для танцев!

— Твое письмо… — Фидо кажется, что пора уже перевести разговор на их отношения. — Оно меня очень тронуло.

Лицо Хелен озарилось радостной улыбкой.

— А что, Андерсон… — Фидо с трудом выговаривает его имя.

— Он на два дня ездил поездом в Шотландию и только что возвратился.

— Мне кажется нечестным оставлять в нем сомнения…

— Я думаю точно так же, потому и пригласила его сюда.

Фидо изумленно посмотрела на нее:

— Сюда? Ко мне?!