Записки

Кутузов разрешает Винценгероде писать Императору без согласования с ним, с главнокомандующим, ибо уверен в том, что от него, Винценгероде, высшая власть России будет иметь правдивую информацию. Винценгероде становится посредником между Кутузовым и Александром I, и в силу доверия к нему обоих - Императора и Главнокомандующего всеми армиями - он способствует восстановлению тех нормальных отношений между ними, что отсутствовали со времен Аустерлица.

Письмо Винценгероде Императору написано на следующий день по получении кутузовского. Генерал-адъютант барон Винценгероде - Императору Александру

4-го сентября 1812 г. Тарасовка

<...>Сейчас я получил приложенное здесь письмо от главнокомандующего, который одобряет все мои распоряжения и предписывает между тем стараться достичь до Петербургской дороги, что я немедленно и исполню.

Итак, повеления Вашего Величества найдут меня на Тверской дороге. По прибытии же моем на сию дорогу, я каждый день доставлять буду к Вам рапорт о положении дел.

Корпус мой состоит из:

Казанского драгунского полка 250

Изюмского гусарского 324

Лейб-казачьего 200

6 казачьих полков, около 1 200

Всего же около 2 000 строевых и два конных орудия.{*71}

Всемилостивейший Государь! Теперь настало критическое время. Я отнюдь не думаю, чтобы неприятель много выиграл взятием Москвы, и я уверен, что последние распоряжения наших начальников, которые ведут армию к Туле и Калуге, весьма важны, беспокоить и препятствовать будут чрезвычайно неприятелю. Я с достоверностию повторяю Вашему Величеству, что неприятельская армия весьма далека от того, чтобы быть ей в хорошем положении.

Наполеон обещал им мир в Москве. Если они еще будут обмануты, то сие произведет весьма дурное над ними влияние.

Сейчас аванпосты мои уведомляют меня, что неприятель перед ними показался .

Винценгероде полностью поддерживает действия Кутузова перед лицом Императора, он убежден, что Наполеон, войдя в Москву, отдал свою армию во власть обстоятельств и стратегического дара Кутузова. Это делает честь его проницательности.

Вскоре в Петербург прибыл еще один иностранец, отдавший свою шпагу России, француз, полковник Александр Мишо де Боретур, также пользовавшийся доверием и Александра I, и Кутузова. Он доставил Императору рапорт главнокомандующего от 4-го сентября и в личной беседе с Александром I сообщил ему, по поручению Кутузова, о положении армии{*72}. Письмо Винценгероде, рапорт Кутузова и подтверждающая их дополнительная информация Мишо дали Александру I возможность тогда же, 8-го сентября, обратиться к нации: "Во всенародное известие по Высочайшему повелению{*73}.

С крайнею и сокрушающею сердце каждого сына Отечества печалию сим возвещается, что неприятель Сентября 3 числа вступил в Москву. Но да не унывает от сего великий народ Российский. Напротив да клянется всяк и каждый воскипеть новым духом мужества, твердости и несомненной надежды, что всякое наносимое нам врагами зло и вред обратятся напоследок на главу их. Главнокомандующий по совету с присутствующими генералами нашел за полезное и нужное уступить на время необходимости, дабы с надежнейшими и лучшими потом способами превратить кратковременное торжество неприятеля в неизбежную ему погибель. Сколь ни болезненно всякому Русскому слышать, что первопрестольный град Москва вмещает в себя врагов Отечества своего, но она вмещает их в себя пустая, обнаженная от всех сокровищ и жителей. Гордый завоеватель надеялся, вошед в нее, сделаться повелителем всего Российского царства и предписать ему такой мир, какой заблагорассудит; но он обманется в надежде своей и не найдет в столице сей не только способов господствовать, ниже способов существовать <...>.

Собранные и отчасу больше скопляющиеся силы наши окрест Москвы не престанут преграждать ему все пути, и посылаемые от него для продовольствия отряды ежедневно истреблять, доколе не увидит он, что надежда его на поражение умов взятием Москвы была тщетная, и что по неволе должен он будет отворять себе путь из нее силою оружия.