Записки

Прибыв в Казань, мы уже там нашли сенат московских департаментов, институты Екатерининский и Александровский, чиновников и воспитанников воспитательного дома, ломбард оного с вещами и суммами опекунского совета и множество всякого звания жителей московских. Некоторые из них выбрались в самый день сдачи Москвы; рассказывали они разные анекдоты, один другого печальнее, и что от самого Владимира дорога была покрыта экипажами, едущим и идущим народом. Все были мрачны, унылы и горевали по отчизне, забыв о потере своей собственности, оставленных в Москве домах с имуществом, в числе которых и я того же лишился.

За Бородинскую баталию Кутузов пожалован фельдмаршалом, и дано ему 100 т<ысяч> рублей; всем нижним чинам по 5 рублей, рекомендованные все награждены орденами и чинами щедро.

После кровопролитнейшей Бородинской баталии, в которой с обеих сторон было более 300 т<ысяч> войска и более 1500 пушек, фельдмаршал, видя, что Наполеон был втрое его сильнее [и] отрядил два корпуса[252] через Волоколамск обойти нашу армию; притом видя великую убыль в людях, особенно в генералах, убитыми и ранеными, в числе которых кн. Багратион ранен и после вскоре умер, гр. Кутайсов, сын бывшего любимца императора Павла, запечатлел кровью фавор своего отца, у генерал-лейтенанта А. И. Бахметьева[253] оторвало ногу ядром; всех генералов убитых и раненых убыло из фрунта 18 человек, множество штаб- и обер-офицеров, нижних чинов до 30 т<ысяч> человек. Почему и принужден был ретироваться к Москве.

Предвидя, что если бы он пред Москвою дал баталию, то не мог бы ее спасти, а потеряв всю армию, оставил бы Россию на произвол Наполеона, почему решился сдать древнюю столицу. 3-го сентября, прошед Москву, взял направление к Калуге и Туле, заняв крепкую позицию при Тарутине, чрез что закрыл полуденную часть России, откуда шли войска, продовольствие и приходили к нему отовсюду подкрепления.

Наполеон того же числа вошел в Москву, думая быть встречену с ключами так, как входил в Вену и Берлин, но вместо того, кроме простого народа и тех, кои не могли выехать, никого не было; имущества, как казенные, так и частные вывезены, даже и полиция выступила, везя с собою все пожарные орудия. Продовольствие нашел маловажное. Тут он увидел, что, заняв столицу, не покорил еще Россию и что удержать ее за собою было затруднительно. Не скоро узнал он, какое направление приняла российская армия.

Народ необузданный для грабежа зажег некоторые части Москвы, в чем на тот же конец способствовали и его (Наполеона) войска. Пожар превратил большую часть столицы в пепелище.

Фельдмаршал разными политическими переговорами провел и удержал Наполеона в Москве до 10 октября, главное состояло в том, что будто ожидал от государя полномочия заключить мир.

Фельдмаршал учредил разные летучие отряды вокруг Москвы по разным дорогам, партизанов, действующих на коммуникацию неприятельскую и препятствующих подвоз жизненных продовольствий. Сии партизаны были: Денис Давыдов[254], Фигнер, Сеславин и Кудашев, лишавшие неприятеля его транспортов, военной амуниции и прервавшие сообщения со всею Европою.

Народ вокруг Москвы поголовно сам вооружился и истреблял французских фуражиров и мародеров.

Сожалительно, что мало известно верного о пребывании Наполеона в Москве; было некоторого рода устроенное правление, которое давало защиту прибегающим к оному; чем воспользовался оставленный в Москве действительный статский советник Тутолмин, директор Воспитательного Дома. Как скоро вошли французы в Москву, он тотчас, уведомясь, что Лесепс сделан губернатором, явился к нему и выпросил для охранения дома салвогвардию, и во все время жил у него полковник жандармов с командою, чем дом тот сохранился в целости, и продовольствовал воспитанников мальчиков (ибо вывезены были одни девочки свыше 10 лет) не только бывшими запасами, но и посылал чиновников своих за продовольствием вне Москвы за подписанием видов полковника жандармов. Сверх того пропитывал многих русских, которые не имели способа выехать из Москвы. Наполеон призывал его к себе и приказал ему донести государю, что сожжение столицы должно приписать не войскам его, но самим русским. Ослушаться было невозможно, и он донес государю, что исполняется сие по повелению изустному Наполеона[255].

В течение сего времени генерал граф Витгенштейн, оставленный с корпусом для защиты Петербурга, разбил маршала Удино, который был ранен; по нем принял начальство маршал Гувион Сен-Сир, которого разбил 18 июля и 20 под Полоцком, крепко им укрепленном; во время сего штурма Петербургское ополчение отличилось. Но в сих победах лишились храброго генерала Кульнева[256].

Тормасов имел счастливые успехи противу саксонцев и австрийцев под командою французского генерала Ренье.