Записки актрисы

Сторожиха спокойно помешивала суп в кастрюле, чем вызвала еще большее желание убедить ее в чуде происходящего.

– Вы слышите, Антонина Федоровна?

– Чую, нэ глухая…

– Она будет выставлена в музее! Пойдемте!

– Проститутка якась… Че на нэи дывыться?

Иногда, как сейчас, осчастливит нас – постоит у притолоки, что-нибудь сказанет… Один режиссер спросил у нее:

– Антонина Федоровна, какая у тебя пенсия?

Та нагнулась и ответила ему на ухо. Тогда режиссер ставит рядом с собой табуретку и жестом приглашает соседку сесть.

– Где вы были во время войны?

– У Белоруссии.

– Приходилось ли вам скрывать партизан или кого из бойцов?

– А як же!.. Разве я одна? Мы усе помогали… И у нас тоже партизаны ночевали, харчей им давала.

Режиссер отводит собеседницу в сторону, и они о чем-то шепчутся.

"Это законно!" – уверяет он. Соседка неторопливо надела шубу, взяла ружье и пошла на пост.

Забыли мы это, не замечали, что несколько дней Антонина

Федоровна не попадается нам на глаза. Вдруг открывается дверь, и входит долго отсутствующая соседка. Ее и не видно – вся завешана венками чеснока, лука, с плеч снимает мешок, до половины заполненный семечками.

– Антонина Федоровна приехала! Наверное, ездила в деревню насчет пенсии?

– Ну да,- простодушно отвечает она и рассупонивается.- Бери вот, от моей младшей сестры. Насилу узнала ее… Хорошо съездила…

Ставь чайник – в горле пересохло.

– Сейчас, сейчас! О, и тыква, и фасоль!

– А как насчет пенсии? – Надо ведь было найти одного-двух свидетелей, которые бы подтвердили помощь Антонины Федоровны партизанам и бойцам.

– Якая там пенсия! – воскликнула соседка.- Хлопцы все усе-е до одного повмирали!

Она это сказала, как бы радуясь за себя, что сама-то жива, здорова… А пенсия…

– Це надо хлопотать да просить… На что оно? – Потом задумчиво проговорила, дуя в блюдечко с чаем:

– Скоро, ох, скоро пробегла жизнь… Садись,- кивнула она мне, чайку попьем. Ты не приучайся, чтоб кто-то тебе поднес. Сперва заслужить должна. Вот сколько заслужишь, столько и дадут тебе пенсии. Но это еще тебе не ско-о-ро…

Теперь, спустя много лет, я все думаю о встреченных мною простых женщинах, так похожих на моих героинь. Укладывались ли их жизни в кем-то заготовленные каретки? Образование, манящее в дальние дали, любопытство, талант, войны, зависть – да мало ли еще что ломает желанные формы, корежит спокойное жизненное течение. Вот и Илюша, племянник мой… пропал в Чечне. Пишу это, а мысли сейчас только о нем – не знаем мы, жив ли он, что с ним… У него двое детей – женился он рано, жену привез с Кубани. Отдыхал там и влюбился в кубанскую казачку. Валя, его мать, жена моего брата Геннадия, переживала, плакала, ругала его: мол, рано жениться, сам ребенок еще. А он, глаза потупив, брови домиком, серьезно так, по-взрослому: "Я – жертва любви!" "Ну раз жертва, рассмеялась Валя,- женись". И жена его тоже совсем молоденькая, он ее и звал "девочка", она его в ответ "мальчиком". Так и до сих пор они "девочка" с "мальчиком". Читает он много, и молчун он у нас. Прежде чем сказать, помолчит, подумает. Я еще раз повторю (только о нем мне сейчас и хочется, нужно говорить, писать): все он в самые горячие "точки" рвался, снимал на переднем крае бесконечных нынче войн. И как мы им гордились, как за него переживали! Как-то я ему об этом сказала, посетовала: зачем тебе это – постоянная опасность, взрывы, стрельба?.. Он, помолчав, тихо ответил: "Тетя Нонна, это мое призвание".

Вот и уложи жизнь в каретку, попробуй втиснуть ее в удобную форму…

МОЛОДАЯ ГВАРДИЯ КЛИПМЕНОВ

Прошлым летом мы вышли как-то из павильона "Мосфильма" во двор, чтобы продышаться немного. Сели на скамейку и стали разглядывать стайку подростков, почти мальчиков, сидящих на траве. Они такие симпатичные, одеты по моде, пахучие, приветливые. Щурятся от солнышка, потрескивают жвачкой, смеются, толкают друг друга. Это клипмены. Видать, что-то снимают и тоже вышли подышать. Я вспомнила понравившийся мне телеклип – реклама водки. Там черная кошка гуляет сама по себе между предметами и забавно проецируется – превращается в пантеру на водочной бутылке. Клип удался. Он прошел по всему миру и получил разные призы.

Меня не один год волновала мысль о форме кино. Всегда напрашивается возможность очистки от ненужных заусенцев, от лишних по смыслу метров пленки. Порою и на стуле ерзаешь и зеваешь от тягомотины эпизода. "Воды много",- говорят про такое кино. А бывает наоборот – ритм фильма слишком вольно меняется.

Тот клип с кошкой и водкой подтверждал известную истину – краткая выразительность только украшает фильм. Я преклоняюсь перед односерийными фильмами. Кино – это не театр, не телевизионные "посиделки". Классики его изначально создавали как выдох, как выстрел: "А-ах!" – и все! Кино родилось, появилось на свет односерийным.

Помню, как мы сидели в просмотровом зале на "Мосфильме" и затаив дыхание смотрели двухсерийный фильм Шукшина "Калина красная".

Василий вертелся, чесал макушку, кряхтел. За несколько секунд до финала громко встал, хлопнул в ладоши и решительно сказал: