Записки Анания Жмуркина

Мы медленно поднялись, не веря его сообщению. Солдат с пшеничными усами больно ударился головой о накатник, втянул голову в плечи, презрительно-почтительным взглядом уставился на взводного.

— Вольно! Говорите, знаете такого солдата, которому фамилия Перепелкин? Из штаба дивизии сообщили, что он находится в нашем полку, вот и ищут его!

— Никак нет, господин взводный! Мы не знаем такого, — отчеканил громко Чесноков. — Мы о солдате с такой фамилией и слыхом не слыхали! Живых солдат на пополнение к нам в роту еще не присылали в этом месяце! Может, этот Перепелкин находится где-нибудь в пути, в какой-нибудь маршевой роте!

— Что ты порешь, балбес! Разве к нам в роту мертвые поступают?

— Виноват, господин полуротный. Оговорился. Прошу прощения, господин полуротный!

Фельдфебель снова обвел взглядом солдат взвода и, задержав взгляд на мне, наигранно прорычал:

— А ты, Жмуркин, почему не в своем блиндаже?

— Оправиться, господин полуротный, бегал, вот и на обратном пути заглянул к соседям за табачком, — проговорил я и пояснил: — Сам я, господин полуротный, не трубокур… товарищи просили.

— Ох! И почему-то ты, Жмуркин, дюже не нравишься мне? Иногда мерещится, что в тебе черт сидит! Скажи, крест носишь на груди? — спросил грубо и с напускным страхом фельдфебель и опять сверкнул на меня свинцовым взглядом.

— Господин полуротный, как это может солдат с такой чинной бородой и быть без креста на шее? Да у него крест-то этот не только на шее, а и на горбу, — возразил почтительно чернобородый.

— Молчать! Не рассуждать! — прикрикнул фельдфебель, но уже не так громко и грозно. — Так говорите, что никакого Перепелкина вы не знаете?

— Так точно, господин полуротный, — хором рванули солдаты.

— Гм. Ладно, хвалю за то, что не знаете. Так мы пойдем искать его дальше! Да, а вот эту писанину небось все читали? — и он выхватил из кармана шинели тоненькую, в восемь страничек, известную мне брошюрку и показал: — Вот эту самую, на папиросной бумаге?

— Не читали, господин полуротный. Впервые видим в ваших руках, господин полуротный, — отчеканил с удивлением в глазах Чесноков.

— И видеть не видали! — подал голос чернобородый. — А жалеем, господин фельдфебель, что не попалась она нам на цигарки!

— Молчать! Я вам покажу такие цигарки! — потрясая брошюркой над своей круглой головой, вскрикнул полуротный. — Вы знаете, кто я? Я временный помощник ротного!

— Так точно, господин фельдфебель, — выпрямляясь, ответил чернобородый, и его лицо приняло тупое выражение.

— Не «господин фельдфебель», а «господин полуротный»!

— Так точно, господин полуротный! Виноват!

— То-то!

Глядя на него, своего отделенного командира, и остальные солдаты подтянулись.

— На цигарки, на цигарки! Так как вы, дураки, смеете! Вы знаете, что это зловредная писанина? Не знаете?

— Так точно, господин полуротный! — отчеканил с непонимающим и почтительным выражением Чесноков.

— Не знаете, — так я вам сейчас зачитаю места из нее, а может и всю, и вы поймете, что и дым ее зловреден… Да, да, остолопы, зачитаю, чтобы вы знали, что в такой писанине содержится! Гм! Читаю для того, чтобы вы больше никогда не брали в руки таких вредных… — Он не договорил, опустил руку с брошюрой и сдержанно сердитым, четким голосом начал читать: — «Война и российская социал-демократия». Слышите? Таково заглавие преступной брошюры. Читаю! Что вытаращили глаза? Вникайте лучше во вред ее! Я прочел эту писанину в двух взводах, охрип… Вот и вам читаю, чтобы вы поняли ее пагубный вред для государя нашего и… читаю! Слушайте и раскусывайте каждое слово. «Европейская война, которую в течение десятилетий подготовляли правительства и буржуазные партии всех стран, разразилась. Рост вооружений, крайнее обострение борьбы за рынки в эпоху новейшей, империалистической стадии развития капитализма передовых стран, династические интересы наиболее отсталых, восточноевропейских монархий неизбежно должны были привести и привели к этой войне. Захват земель и покорение чужих наций, разорение конкурирующей нации, грабеж ее богатств, отвлечение внимания трудящихся от внутренних политических кризисов России, Германии, Англии и других стран, разъединение и националистическое одурачивание рабочих и истребление их авангарда в целях ослабления революционного движения пролетариата — таково единственное действительное содержание, значение и смысл современной войны».

— Понимаете, что автор пишет, а? — не поднимая глаз от брошюры, спросил глухо полуротный.

— Никак нет, господин полуротный! — крикнул Чесноков. — Ужасно мудрено, господин полуротный!

— Мудрено, остолопы! — рявкнул полуротный. — Слушайте не глазами, а ушами!

И он продолжал: