Записки бойца Армии теней

Вспомнив, что в кителе у меня документы убитого, я выложил их на стол. Офицеры просмотрели одну бумажку, другую. Какая-то произвела на них особое впечатление: внимательно ее разглядывали, молча показывая друг другу, покачивая головой и по временам бросая на меня испытующие взгляды. Затем приказали мне выйти и ждать снаружи. Поручик вышел со мной:

— Дрянь твое дело! Это — трибунал. Кто мог на тебя донести?

Тут зовут его одного, а мне — ждать. Через несколько минут Николич выскочил, радостно потряс мне руку:

— Браво! Ты спасен! То был немецкий агент. Скоты, даже с «аусвайсами» (удостоверениями) разъезжают! Решили представить тебя к медали, за инициативу и храбрость…

Хозяин дома, пожилой шумадиец, узнав, чему мы с поручиком радуемся, приталил нас в погреб. Там стояло несколько дубовых бочек с ракией-сливовицей. Взял посудину из высушенной грушеподобной полой тыквы с двумя отверстиями: одним — в торце длинного хвостика-ручки, другим — в дне тыквы. Погрузил ее в бочку. Когда она наполнилась, он, заткнув большим пальцем отверстие в ручке, вынул ее и, приподнимая над ним палец, наполнил три кружки. Провозгласил тост:

— Нек нам живи Югославия! — Да здравствует! — ответили мы с поручиком. Из своей торбы хозяин вынул вкусно пахнущую лепешку, разломил ее на три части и поставил перед нами миску с каймаком.

Какой радушный хозяин, но какой грустный и задумчивый! Это объяснимо: мы уйдем, а он останется. Как сложится жизнь его семьи, как разовьются события? А если сюда придут «швабы», сколько горя придется испытать?!

Да, не все было просто. Югославия, мы это чувствовали, была на грани катастрофы. Хоть мы и горели желанием ее защищать изо всех сил, но одного желания было недостаточно. Как и чем могло малюсенькое государство противостоять огромной, вооруженной современным оружием, гитлеровской армии? Безнаказанный налет и бомбардировка Белграда и других городов это доказали. Даже Франция и то не смогла устоять. У нас семнадцать миллионов населения, у Германии — сорок! Нет, не зря, находясь в кольце врагов, мы надеялись на помощь нашей «матери-России»! Метко подметили черногорцы: «Нас без Руса — пола камиона» (Нас без русских — полгрузовика), «Нас и Руса — двеста милиона!» (Нас и русских — двести миллионов!)

Но с «Majком Русиjом» происходило что-то неладное. В 1937 году процесс генералов, в 1939-м, как гром среди ясного неба, — германо-советский договор! Все же… все же Советский Союз пообещал нам помочь, защитить нас… На него возлагались наши последние надежды. Возможно, уже сегодня приведены в движение те 150 дивизий, о которых говорил генерал Гужвич? Может, они уже спешат к нам на помощь? Но как они далеко! Успеют ли? Сможем ли мы до тех пор выстоять? Итак, надо сопротивляться, выиграть время! А положение внутри страны? Нет, военный переворот улучшений не принес. Наоборот! Развал, усиление национал-шовинистической вражды, распаленной до предела вражеской агентурой, действующей нагло, без препятствий. У «Пятой колонны» всюду своя рука. Пошли слухи, что немецкие части на тыльной стороне некоторых афиш, на рекламных тумбах, находят вычерченные для них схемы и разведданные.

По городу Крагуевцу якобы промчались немецкие танки, и в панике был взорван военный завод. Оказалось же, опять по слухам, что части танков были доставлены в запломбированных вагонах на завод колбасника Шварца-немца. Там их смонтировали, прокатили по улицам, посеяли этим панику. Танки эти через пару часов были обнаружены во дворе брошенного к тому времени завода. Да что говорить: у самого нашего училища, за два дня до бомбардировки, были задержаны две миловидные блондинки. Оказались немками, интересовавшимися училищем. Вот только не знали они, что уже три дня, как охрану его несли сами курсанты. Неблагополучно было и в армейском командном составе: когда я курсировал по дороге Сремчице-Белград, то проезжал мимо взмокших артиллеристов: трижды приходилось им выполнять диаметрально противоположные приказы — то подниматься с орудиями на высотку, то немедленно с нее спускаться. Нередко в зарядных ящиках вместо снарядов оказывался металлолом. Панические слухи дезорганизовывали, производили сумятицу, вселяли неуверенность… Как тяжело телу без головы, да и голове без тела, по всей вероятности, не легче!

Через несколько дней, из Сремчице длинной колонной, маскируясь у опушек, мы двинули на юг. Стороной обходим села, будто не по собственной земле идем. Куда? Зачем? Где враг? Какое положение на фронте? — никто ничего не знал. Иди себе молча, ни о чем не спрашивай! Вот вдоль колонны шепотом идет приказ: «Снять колпачки с карабинов!» (Их в ту пору надевали, чтобы предохранить стволы от дождя.) «Занять круговую оборону!» Новый приказ: «Встать в колонну, следовать дальше!»… Неужели враг рядом? Эх, как худо быть овцой в стаде, которое гонят «туда — не знаю куда»!..