Записки бойца Армии теней

В записке был перечень собранных вещей. — Конвоир поинтересовался, когда вы намереваетесь бежать. Я ответил, что, думаю, не ранее, чем через неделю. Он улыбнулся и больше ни о чем не спрашивал.

Еще раз внимательно изучаем карту, объясняем друзьям из второй тройки, почему мы избрали именно такой витиеватый маршрут. В мыслях уже бредим первой ночевкой на свободе: лес, костер, печеная в золе картошка…

«Ах, ты, милая картошка-тошка-тошка…» Стоп! А спички? Прошу Джоку передать Полю дополнительный заказ: спички, кусочек целлофана, чтобы предохранить их от дождя, сырости…

— Вам бы еще и зонтики! — шутит Добри. — Вы их и прихватите! — парируем в ответ. — Не забудьте также спальные мешки, маникюрный набор и обязательно… галстуки. А то ни одна француженка вам глазки не состроит!..

Настроение — на высоте, «чемоданное»: все случайности при подобной тщательной подготовке сведены вроде бы до минимума. Лишь бы обувь не подвела — слишком уж хлипкая! Я вспомнил, как отец учил меня словами А. Суворова: «Хочу — это уже половина могу!» А мы очень-очень захотели!

* * *

Последний концерт. Для нас — прощальный. В этот вечер, когда мы вместе в последний раз, нам хочется петь гимны и романсы всем песням, которые нас объединили, сплотили и, вопреки суровым охранникам, дали понять истинную прелесть и величие настоящей дружбы… И грустно на душе от предстоящей разлуки… «Капель-дудка» Михаило уступает свое место преемнику — Добричко. Пусть тренируется!

«На граници стража cтojи…» (На границе стража стоит…) — звучит шуточная черногорская песенка. Видимо, родилась она после свержения пятивекового турецкого ига, когда Черногория впервые обрела собственные границы. Кстати, а как нам повезет на границе? Как миновать эту «стражу», отнюдь не занимающуюся, как это в песне, лишь «подсчетом подозрительных лиц»? Не там ли ждет крушение всех наших надежд? Ведь мы не имеем ни малейшего о ней понятия! Но… как говорится во французской поговорке, «кто не рискует, тот не выигрывает!». Вспоминается Козьма Прутков:

Всё стою на камне: дай-ка брошусь в море! Что судьба пошлет мне? Радость или горе? Может, озадачит; может, не обидит:

Ведь кузнечик скачет, а куда? — не видит!..

* * *

Вернувшись на следующий день из села, Джока сообщает, что к 21⁰⁰ надо подежурить у стены, прилегающей к дороге: Поль хочет перебросить «привет от всей борющейся молодежи, которая любит свою Францию». Ну и хватил! Джока продолжает:

— Он сказал, что верит вам и в ваш успех. Убежден, что придаст вам решительности… Всегда будет помнить о вас, ждать встречи в лучшие времена…

Джока явно растроган. — А еще дал вот этот адрес во Франции. Его двоюродный брат живет недалеко от границы, в городе Домбаль…

Тут же разворачиваем карту. Да, вот он, Домбаль! Рядом с Нанси, как раз на избранном нами направлении. Молодчина!

В назначенный час притаились близ стены с вышкой. Вслушиваемся в тишину. Башенные часы Сааргемюнда начинают отбивать: первый удар, второй… восьмой… И тут послышался шелест летящего предмета, который тут же стукнулся невдалеке от нас. Но что это? — Часовой на вышке вдруг заметался, зажег прожектор, стал шарить им вдоль стены. Потом луч его побежал вдоль наружной ее стороны. Окрик с вышки: «Хальт!.. Хальт!» Короткая очередь.

— Ферфлюкте лумп! — ругается часовой. — Вас ист лос? — спрашивают с соседней вышки. — Какой-то маленький паршивец!.. Я его пугнул, а он такого стрекача дал, ха-ха-ха!..

Пока идут объяснения, улучаем момент, и камень, вокруг которого обернута бумажка, оказался в руках. В комнате, при слабом свете, разобрали каракули: «Я с вами. Чемодан готов. Кураж, бон шанс! (Храбрости, удачи.) Поль».

Итак, все готово, бежим завтра. «Что день грядущий мне готовит?»

Рано утром, 22 августа, мы надеваем под свою униформу цивильное. В специально нашитых карманчиках у каждого из нас по кусочку ваты, бинтик, по флакончику йода, специи от собак… У меня, кроме того, компас и карта. У каждого по малюсенькой сумочке сахарного песку. Мало ли что может случиться, пусть у каждого будет и своя индивидуальная аптечка и «провиант». Перед разводом прощаемся с остающимися товарищами.

* * *

Очень трудно и жарко работать в двойной одежде. Как и договорились, приучаем часовых к нашим частым отлучкам в уборную. Делаем вид, что у нас сильный понос. Подобное явление здесь не в редкость. Видеть, как кто-то мучается животом — развлечение и удовольствие для часовых. Перебрасываются плоскими шутками:

— Смотри, вон один опять побежал «работать»! — Да еще как! Будто тысяча чертей за ним гонится!.. — Интересно, чем они так обожрались? — Эй, Франц! Еще один мчится на подмогу! Как бы ты не оглох от их духового дуэта!..

— Точно, Франц! Отойди подальше, а то погибнешь во цвете лет от удушья!.. Ха-ха-ха…

Шутки и насмешки вскоре приедаются, часовые постепенно привыкают и перестают обращать внимание на наши частые «экскурсии». Ими овладевает привычная скука…